Эсбен бьет кулаком по стене.

– Всякие гадости про нашего профессора и его бывшего друга. Про Элисон и про меня. Отвратительные, мерзкие оскорбления, которые я не буду читать вслух. Я их уже удалил. Но почему? – спрашивает он, безнадежно глядя на нас. – Почему? Я не понимаю. И не пойму. И не хочу. Не желаю понимать этих людей.

– Блин… – Керри проводит рукой по волосам. – Это я виновата. Слушай, всегда так было, но обычно я успевала поудалять пошлятину. Извини, пожалуйста. Ты не должен был это видеть…

Эсбен внезапно повышает голос:

– Нет, должен! Я должен был видеть каждое слово. Ты слишком меня оберегала, а я смотрел на мир сквозь розовые очки. Я и раньше, конечно, видел в Сети много гадостей, но… это уж как-то слишком. Я дошел до предела.

Он фыркает и трет глаза.

– Господи, я наивный идиот. Я, оказывается, хочу видеть вокруг только добрых, порядочных людей, которые поддерживают меня и благодарят за потрясающее видео. Я был как слепой. Да еще придирался к неграмотным комментам. Что, люди, типа, совсем писать разучились?

Керри мягко отвечает:

– Не обращай внимания на всяких придурков. Они ничего не понимают. То, что они пишут, не имеет отношения к нам. Оторвись, пожалуйста, от компа и послушай. Чтобы делать то, что делаешь ты, надо держать в уме, что не все тебя будут поддерживать и отвечать так, как тебе хочется. Так, как должен реагировать нормальный человек.

– Не знаю.

Эсбен позволяет ноутбуку скатиться на кровать.

– Я не согласен. Серьезно, ну в чем смысл? Я никого не могу заставить измениться, ведь так? А раньше я думал, что реально меняю людей. Очень глупо, да? Посмотри на Кэсси. Господи, кем надо быть, чтобы написать гадость о ребенке? Не знаю… не могу понять. И это только верхушка айсберга. Что еще я пропустил?

– Эсбен… – говорит Керри с тревогой. – Это неважно. Единомышленников у тебя намного больше.

Он качает головой:

– Не знаю, верить ли им.

– Ты разве забыл, скольких собак разобрали по домам? Забыл, как Фэйт написала тебе в диком восторге? Потенциальные хозяева буквально засыпали приют письмами, не говоря уже о пожертвованиях со всей страны. Их едва успевали принимать!

– Это правда, – соглашается Эсбен.

– А мама Кэсси на прошлой неделе написала тебе очередное благодарственное письмо, – напоминает Керри.

Я кладу ноутбук обратно на колени Эсбена.

– Ты знаешь, как дела у Кристиана – у того мальчика, с которым ты танцевал? Посмотри. Кажется, у него всё очень хорошо. У тебя сразу поднимется настроение.

Эсбен медлит. Когда я кладу его руки на клавиатуру, он улыбается.

– Ладно, ладно. Возможно, ты права.

– А пока будешь читать, – говорит Керри, – пусть Элисон угостит меня какими-нибудь вкусняшками от Саймона. Уже давно пора обедать, и я умираю от голода.

Она потирает руки с таким ненасытным видом, что я невольно начинаю смеяться.

– Конечно.

Я глажу Эсбена по плечу и выбираюсь из постели.

– На этой неделе, – официальным тоном объявляю я, – у нас маринованные артишоки, три сорта оливок, печенье с розмарином, запеченный паштет, соус из жареного красного перца. Саймон, кажется, решил прислать лучшие закуски.

Керри прижимает ладони к груди.

– Господи, я его обожаю.

Раскладывая всю эту потрясающую еду в своей убогой гостиной, я чувствую себя немного глупо, но Керри просто в восторге и ест за двоих.

Мы уже наполовину прикончили паштет, когда из соседней комнаты слышится вопль Эсбена:

– Черт! Черт!

Мы замираем.

– Всё! К черту! Хватит! – кричит он с неслыханной прежде яростью.

– Эй, Синий мальчик, что случилось? – спрашивает Керри, стараясь говорить спокойно.

Эсбен появляется на пороге, держа в руке открытый ноутбук.

– Ты хотела, чтобы я посмотрел, как дела у Кристиана? Я это сделал и просто счастлив! Теперь я точно знаю, что так будет всегда: шаг вперед и сто назад.

– Что случилось? Что? – спрашиваю я.

Эсбен, кажется, на грани слез.

– Помнишь тот пост? Когда, типа, все его поддерживали. Так вот, это ерунда. Потому что есть два человека, которые не порадовались за Кристиана. Ни капельки. Его родители. Они понятия не имели, что он гей. Они решили, что это отвратительно, и вышвырнули его из дома. Вообще перестали с ним общаться.

Ноутбук дрожит у него в руке.

– Сейчас Кристиан в основном живет у друзей, но несколько раз ему уже приходилось ночевать в парке. И он понятия не имеет, что делать в следующем году и как заплатить за колледж, ведь уже слишком поздно просить стипендии…

– Боже мой, – негромко произношу я.

– Он понятия не имел, что его родители так отреагируют.

Эсбен вдруг швыряет ноутбук об стену, и мы с Керри вздрагиваем.

– Что это за люди? Кем надо быть, чтобы так ненавидеть собственного ребенка? Что за сумасшедший дом? Объясните мне! Это я виноват. Я. Не нужно было лезть к Кристиану. Если бы я не пристал к нему, он не потерял бы семью.

Эсбен буквально обезумел. С каждым словом он говорит всё громче:

– Кто знает, сколько еще вреда я причинил? Взять хоть этих собак. Вдруг они попали в руки живодеров, которые будут их бить или морить голодом! Никому нельзя помочь. Во всяком случае, без последствий. Нельзя.

Он меряет комнату шагами.

– Кончено. Хватит. Я ставлю точку. Закрою свои страницы, всё удалю. К черту. Знаешь что, Элисон? Наверно, ты была права. Людям нельзя доверять. Они подводят. Когда речь идет о чем-то большом и серьезном, тебя обязательно кинут.

– Хватит, – резко говорит Керри.

– Но это правда! – кричит Эсбен. – Что бы я ни сделал. И время тоже нельзя повернуть вспять, не так ли, Керри? Ни для тебя, ни для других. Невозможно изменить прошлое.

– Никто и не ждет, что ты повернешь время вспять, Эсбен, – произносит Керри – негромко, но очень уверенно. – И никто этого не просит. Ты сделал мою жизнь намного лучше и помог мне исцелиться. Огромным количеством способов. Ты это знаешь. Ну же! Ты знаешь! – твердо повторяет она.

Эсбен ее не слушает.

– Я только подливаю масла в огонь! – выпаливает он. – Создаю место, где люди могут свободно выражать свою ненависть. Господи, это и есть конечный результат того, что я делаю?! Я даю тысячам идиотов возможность обосрать чужую надежду, любовь и так далее? В этой игре нельзя победить…

– Не говори так, пожалуйста, – прошу я. – Не забывай о тысячах людей, которых ты растрогал и ободрил. Их голоса звучат громче. Посмотри на меня! Вспомни, как ты помог мне! Как изменил меня, сделал сильнее и энергичнее, чем когда-либо!