Боамунд попытался изобразить самодовольство.

— И тогда я задумался: почему же он заставил нас плыть через ров на этом чертовом бревне, если в нашем распоряжении была вполне пригодная лодка с веслами? Я не очень-то быстро соображаю, не правда ли?

— Ну, не знаю, — слабым голосом проговорил Боамунд. — Для таких вещей нужен особый склад ума, мне всегда так казалось.

— Как бы то ни было, — сказал Ноготь, — до меня дошло только когда мы уже перебрались через ров и были в этом сарае, и я накладывал пластырь на те места, где пираньи…

— Хмм…

— Только тогда, — продолжал карлик, — я понял. Ну конечно, сказал я себе, мы не могли взять лодку, иначе молочник не нашел бы ее под деревом и поднял бы шум, и…

— Ага, — сказал Боамунд. — А просто ради любопытства, что натолкнуло тебя на мысль, что есть еще и молочник?

— То же, что и тебя, я полагаю, — коварно ответил Ноготь.

— Молодец!

— Я имею в виду пустые молочные бутылки, которые стояли за боковыми воротами.

— Замечательно, — сказал Боамунд, рассмеявшись. — Когда-нибудь я сделаю тебя генералом, ей-богу!

— Благодарю, — отвечал Ноготь. — Как, должно быть, чудесно думать о вещах так, как ты.

— Это у меня от природы.

— Так вот, — продолжал Ноготь, — моя идея заключалась в том, чтобы подождать утра, когда обычно приходит почтальон, — это должно быть уже после того, как придет и уйдет молочник, разумеется, — а потом один из нас постучит в дверь, как будто принес посылку…

— Или заказное письмо, — возбужденно прервал Боамунд.

— Да, так будет даже лучше, — решительно кивнул Ноготь. — А потом, когда кто-нибудь подойдет и откроет дверь, мы ударим его по голове и войдем внутрь, — он немного помолчал. — Но это, конечно, довольно глупая идея.

— Ну, я не знаю… — медленно произнес Боамунд. — То есть, если подумать…

— Ты вроде бы говорил что-то насчет стены.

— О, я просто думал вслух, — отвечал Боамунд. — Надо рассмотреть все возможности, ты же понимаешь. Честно говоря, я как раз сам подходил к варианту с почтальоном. Довольно неплохо, мне кажется.

— Одна из твоих лучших идей?

— Ну, это не так сложно, — скромно проговорил Боамунд. — Как ты думаешь?

Ноготь улыбнулся.

— Как это только у тебя получается, босс! — воскликнул он.

Сани со свистом рассекали ночное небо; дребезжание колокольчиков тонуло в вое ветра.

Клаус фон Вайнахт, перегнувшись через поручень, чтобы уменьшить коэффициент торможения, всматривался в летящий снег, пытаясь разглядеть очертания своей твердыни. Стрелка компаса на приборной доске прекратила свое бешеное вращение и застыла, как приклеенная.

Почти дома. Прекрасно.

Он еще раз просчитал в уме время. Если допустить, что они все вышли из Замка Грааля одновременно, то, даже принимая во внимание паковый лед в Нарском проливе и лобовой ветер над Пермией, у него остается еще два или три дня до того, как они могут подойти. Времени полно. Он хрипло рассмеялся.

Северные олени, гремя копытами, неслись над облаками.

— Готовы?

Ноготь, укрывшийся в кустах, кивнул; Галахад зевнул и начал обдирать кору с ветки, которую они подобрали в качестве дубинки. Боамунд набрал в грудь воздуха и постучал в ворота.

— Повторим еще разок, — прошипел он. — Привратник открывает; я отвлекаю внимание. Галахад, ты бьешь его по голове. Ноготь…

Тяжелый засов загремел, отодвигаясь, и ворота распахнулись.

— Привет.

Галахад покрепче сжал дубинку и двинулся вперед. Потом он остановился.

— Э-э… здравствуйте, — проговорил Боамунд. Он весьма заметно порозовел.

— Вам что-нибудь нужно? — приветливо спросила девушка.

Секунды четыре Боамунд просто стоял на месте, распространяя розовое свечение. Затем на его лице появилась идиотская улыбка.

— Почта, — сказал он.

— О, прекрасно! — сказала девушка. — Надеюсь, там что-нибудь хорошее. Только не эти ужасные счета! Папа всегда так выходит из себя, когда приносят счета!

Ноготь спрятал лицо в ладонях. Хуже всего было то, что ничего нельзя было сделать.

— Письмо, — прожурчал Боамунд. — Заказное. Вам надо расписаться…

— Как замечательно! — воскликнула девушка. — Интересно, от кого бы это?

Последовал момент совершенного равновесия; а затем до Боамунда дошло, что у него нет при себе ничего, что хотя бы отдаленно напоминало заказное письмо.

Ноготь должен был признать, что в сложившейся ситуации рыцарь действовал на удивление неплохо. Разыграв убедительную пантомиму, с похлопыванием себя по всем карманам и рытьем в своей заплечной сумке, он наконец произнес:

— Проклятье, кажется, я оставил его в фургоне!

«Что ж, могло быть и хуже», — сказал себе карлик.

— Ничего, — сказала девушка. — Я подожду вас здесь.

Впоследствии, вспоминая этот эпизод, Ноготь осознал, что на ее лице тоже было довольно странное выражение. В тот момент, однако, он приписал его абсолютному отсутствию мозгов.

— Прекрасно, — сказал Боамунд, не двигаясь с места. — Тогда я пойду и… э-э… принесу его, хорошо?

— Отлично.

Несколько мгновений они стояли, воззрившись друг на друга. Потом Боамунд начал медленно пятиться назад. Прямо в кусты.

— Осторожно! — воскликнула девушка, но было уже поздно. — О боже, надеюсь, вы не ушиблись?

Ноготь, который приложил немало усилий, чтобы подстраховать его падение, мог бы подтвердить, что он не ушибся. Но этот идиот продолжал лежать, распростершись на земле. И было только естественно, что девушка подошла взглянуть…

— О! — произнесла она.

Боамунд слабо улыбнулся. Галахад помахал ей рукой и попытался спрятать за спиной дубинку.

— Честно говоря, — сказал Боамунд, прерывая молчание, грозившее затянуться навечно, — мы совсем не почтальоны.

— Вы… не почтальоны?

«Бог мой, — подумал карлик, — и я думал, что это он здесь идиот!» Он поерзал, пытаясь убрать поясницу с самых острых корней.

— Нет, — сказал Боамунд, — это была хитрость.

— Правда?

— На самом деле мы…

— Рыцари, — прервал его Галахад. — Рыцари Святого Грааля. К вашим услугам, — добавил он.

Боамунд окинул его подозрительным взглядом.

— Рыцари! — воскликнула девушка. — О, это потрясающе!

«Черт с ним, — сказал себе карлик, — ситуация уже не станет хуже, хуже уже просто некуда». Отчаянно извернувшись, он высвободился из-под Боамунда, стряхнул с себя листья и палочки и подергал хозяина за рукав.