Собираясь откинуть палас и вылезти, я услышала звук открывающейся двери и паникующий шёпот Рикки, которая говорила мне не двигаться и молчать. Руки предательски затряслись, Форбс широкими шагами вошёл в кабинет.

– Рикки? Что ты тут делаешь? – от строгого тона Форбса у меня по спине побежали мурашки, но Рикки не растерялась.

– Я хотела поговорить с тобой, но не нашла тебя в комнате и подумала, что ты здесь.

Её голос слегка дрогнул, и она показательно закашлилась.

– Да мне что-то не спится, – вздыхает генерал, и я слышу как Рикки отходит от меня дальше.

– Может тогда прогуляемся по саду? Меня это обычно успокаивает.

– Раньше мы часто так делали, да? – генерал улыбается. – Прости, дорогая, со всеми этими проблемами я совсем забыл о тебе.

– Тогда у нас отличная возможность наверстать упущенное время.

Они ещё немного говорят, после чего я слышу шаги и закрытие двери. Глубоко вздохнув, я немного отогнула ковёр, оглядываясь по сторонам. Никого. Отлично. Теперь можно выбираться отсюда.

Глава 23

– Он проходит лечение нашими лекарствами, но пока сказать что-то трудно, – Орландо помогает мне выбраться из машины, галантно подавая руку. Я улыбаюсь, спрыгивая на землю. Было около двенадцати, и густой туман, взявшийся из неоткуда, покрыл Тагрон.

– А диагноз?

Орланд вздыхает.

– Я думаю, что это застойная сердечная недостаточность, когда кровь от сердца не перекачивается нормально к другим частям тела… мы сделали ЭКГ, даже провели УЗИ, взяли анализы, – я киваю, внимательно слушая.

Мы останавливаемся у входа в главное здание, садясь на лавку.

– Он поправится?

Мне было страшно задавать этот вопрос после услышанного диагноза. Несмотря на мои абсолютно никакие познания в медицине, я поняла, что диагноз не утешающий. Или может я ошибаюсь?

– Понимаешь, сложность в том, что нужна операция… Нужно сердце, и-

Тут наш разговор прерывает телефонный звонок Орланду, но я итак поняла, что надежда на спасение жизни Дерека уходит сквозь пальцы. Где раздобыть сердце в нынешней ситуации?

– Сиди, где сидишь, я еду, – Орландо подрывается с места, и бежит к грузовику. Я бегу за ним, спрашивая, что произошло. Одного: «Коди в заднице» мне хватило для того, чтобы быстро запрыгнуть в машину и поехать с Орландо, который сильно не хотел, чтобы я ехала. По дороге он лишь объяснил, что Коди с отрядом уезжали в ближайший город, разведать обстановку – какую я решила не уточнять. Видимо, во время «операции» что-то пошло не так, и Сандерсу нужно было подкрепление.

– Лезь назад, там в ящике лежит оружие, возьми его и приготовь мне два пистолета и автомат, – я кивнула, пролезая в багажник через сидения. Сердце бешено колотилось, и я надеялась, что с Коди всё хорошо. Мы доехали меньше, чем за двадцати минут – город находился близко к базе. Мы остановились у самого въезда, осматриваясь по сторонам. Всё было чисто.

– Держись ближе, – произносит Орланд, хватая меня за руку и прижимая ближе к своему плечу. Я держу ствол наготове, шарахаясь от любого звука вокруг. Мне бы хотелось не быть такой трусихой, но коленки предательски тряслись и хотелось просто сесть в машину и уехать как можно дальше. В городе было темно, ни одного намёка на свет, и всё дома, поросшие тёмной тенью, навевали только больше страха.

Мы включили свои фонари, держа их над пистолетами, идя дальше.

– Туда! – шепчет Орланд, показывая в сторону одного из домов, где тускло освещается пространство. Мы бежим туда, готовые столкнутся с чем угодно, однако, войдя в помещение, мы обнаружили там Коди, рядом с несколькими другими раненными ребятами. Сандерс хрипел, протягивая нам руку, кое-как сидя у стены и держась за левый бок. Я кинулась к нему, кладя пистолет рядом и беря его лицо в свои ладони.

– Хейли, – парень смотрит сквозь меня, улыбаясь измученно и тут же закрывает глаза, будто ждал только моего приезда прежде чем окончательно отключится. Я трясла головой, прикасаясь к открытой ране на боку и парочке ссадин на руках. Пытаясь поднять Коди, я не смогла выдержать его вес и упала вместе с ним, прижимая бессознательное тело парня к себе.

– Орланд! – я не узнала свой голос. Крик был сорванным, полным боли и отчаяния от того, что я ничего не могу сделать и близкий мне человек может умереть у меня на руках. Слёзы неконтролируемо покатились из глаз. Взяв голову парня, я положила ее на свои колени. Кожа его побледнела, на волосах была свежая кровь. Я прикоснулась к пушистым прядям, ощущая липкую субстанцию и понимая, что у Коди разбита голова.

– Прошу тебя, – шепчу я, прикасаясь губами к его лбу, в бреду понимая, что плачу от боли. Мое солёные слёзы омывают его лицо, но парень не просыпается. Орланд подбегает, осматривая Коди, и быстро делая всё, чтобы остановить кровь. Я не смотрела на него, лишь наблюдала за слабым подрагиванием ресниц Сандерса, думая о том, что так и не сказала то, что давно хотела. Я винила себя за то, что не сказала раньше, что причинила столько боли и теперь не могу быть уверена в том, что он очнётся.

– Я люблю тебя…

Прошептала я, целуя его в лоб и проводя ладонями по щекам. Я ошеломлённо смотрела на свои трясущейся руки, пальцы, обмазанные кровью Коди… Орланд сжал мою руку, взглядом приказывая успокоиться. Тряхнув головой, я взяла себя в руки и помогла ему донести Коди и остальных выживших в машину. Ребят было немного и все они были ранены, но Коди принял на себя больший удар. Что случилось – нам предстояло выяснить.

Дорога до Тагрона и выгрузка раненых была как в тумане. Орланд разбудил медсестёр, и лично оперировал друга, вытаскивая пулю, которая создала трещину в его ребре. Операция длилась всего полтора часа, в это время я помогала девушкам с остальными парнями, обрабатывая их раны и вкалывая препараты. Это помогло мне немного отвлечься, но мысленно я была с ним… молясь, что всё будет хорошо.

Дерек проснулся от суматохи, творившейся в госпитале, и я вкратце ему всё рассказала. Увидев в глазах капитана волнение за брата, я накрыла своей ладонью его руку, успокаивающе поглаживая.

– Всё будет хорошо, – Дерек немного улыбается мне, резко прижимая меня к себе в объятьях. Я крепко обнимаю его в ответ, чувствуя, как слёзы вновь скапливаются в уголках глаз. Мне нужны были эти объятья, мне нужно было понять, что я не одинока в своих переживаниях. Всё это время я только и делала,