— Ну да.

— А я не хочу, чтобы все было, как раньше.

— Здрасьте! А чего ты хочешь? — Она от удивления даже пепел уронила с сигареты на диван.

— А я не знаю, чего я хочу. Но так, как было, не хочу.

— Хорошо. — Регина поудобнее подобрала ноги и заговорила с интонацией учительницы младших классов: — Может, ты хочешь мужика, который будет возвращаться с работы в шесть часов, забивать «козла» и сам класть кафель в ванной, а по воскресеньям ходить за картошкой?

— Теоретически — да. А практически — это скучно. Кроме того, я сама не всегда возвращаюсь с работы в шесть часов.

— Естественно. Значит, ты хочешь мужика, который будет приходить домой в шесть часов, ходить за картошкой, но при этом носить пистолет и сидеть в засадах в свободное от мытья полов время?

— Регина, я прекрасно понимаю, что такое невозможно.

— Значит, классический муж тебя не устраивает?

— Не устраивает, поскольку мне до классической жены далеко.

— Тогда Сашка должен тебе идеально подходить.

— Понимаешь, в принципе, он мне подходит идеально. Только я на него злюсь за то, что он не борется за меня, разошлись мы — и как будто так и надо.

— Может, он стесняется, — предположила Регина. — Позови его сама.

— Ну вот еще. А потом, меня раздражает, что они так все носятся со своей работой… Вот смотри — я работаю следователем, воспитываю ребенка (плохо или хорошо, это уже другой вопрос), хожу по магазинам, стираю и убираю, готовлю, и еще бываю в театрах и посещаю музеи. А они? «Я работаю» — и все тут.

— Понятно, — как опытный психоаналитик, прокомментировала Регина, — относиться к ним с уважением ты уже не можешь. Это серьезно.

— Есть еще один момент: я уже привыкла жить одна, без мужчины. Мне уже трудно представить, как он сюда вернется и будет тут все время.

Регина задумалась:

— Тогда у тебя остался один выход.

— Интересно, какой?

— Анализ показывает, что муж как таковой тебе не нужен. Ты в состоянии обеспечить себя сама. Работаешь ты не меньше, а то и больше всех твоих знакомых мужиков вместе взятых.

— Так. И что же?

— А то, что мужчина может быть использован в одном из трех качеств: муж, любовник и возлюбленный. Мы уже установили, что муж тебе не нужен.

— Ну-у… — не стала я ни отрицать этого, ни соглашаться.

— С возлюбленным много мороки по причине душевной зависимости.

— Согласна.

— Значит, все, что тебе нужно — это мужчина как любовник, без изнуряющей душевной зависимости.

— Ну и?..

— Значит, надо использовать мужиков так же, как они используют нас.

— То есть?

— Ну есть какой-нибудь мужик, который тебе не противен?

Я задумалась:

— Пожалуй, есть.

Я мысленно перебрала мужчин, с которыми меня сводила судьба; вспомнила Синцова — уж он-то не вызывал у меня никакой аллергии, и при определенном стечении обстоятельств, почему бы нет?.. В общем, я не отвергала такой возможности. Журналист, в принципе, тоже не вызывал аллергии…

— Значит, надо соблазнять его и использовать строго по назначению. Встреча в удобное тебе время и удобном для тебя месте, никаких разговоров о чувствах, пресекать их в самом корне, качественный секс — и по домам. Главное, не допускать, чтобы он к тебе в душу залез. Никаких вопросов на тему: «Как ты ко мне относишься?» ни он тебе, ни ты ему.

Я поежилась:

— Знаешь, как-то это все… Я так не смогу.

— Ну и дура. — Регина опять потрясающе красиво затянулась. — Посмотри вокруг — да девяносто процентов мужиков именно так нас, дур, и используют. А мы еще и благодарны.

— Все так, Регина. Ты права на сто двадцать процентов. Но я так не смогу.

Регина посмотрела на меня, как на инвалида:

— Понятно. Скажи-ка мне, подруга, ты спишь на какой стороне кровати?

Я добросовестно задумалась, после чего призналась, что на правой.

— А какое это имеет значение?

— На какой стороне ты спишь? Никакого. Имеет значение то, что ты вообще спишь не посреди кровати, а притуливаешься сбоку. Значит, психологически ты еще не готова спать одна.

После ухода Регины, притулившись на правой стороне кровати, как будто освобождая место рядом с собой для кого-то (для кого?), я с тоской думала о глобальной правоте ее слов. Мне было непонятно, как Сашка, в принципе, достаточно пылкий мужчина, во всяком случае — не импотент, так долго воздерживается от сексуальных утех, и ничего. И когда мы встречаемся, даже не пытается поцеловать меня да просто дотронуться. Это ненормально. И объяснений этому может быть только два: либо у него, вопреки его заявлениям, все-таки кто-то есть, либо прав журналист, и Сашка сам хотел порвать со мной.

Я надеялась, что если Синцов установит местонахождение Антоничева, то это внесет коррективы в наши завтрашние планы, и он мне позвонит. Но до часу ночи звонков не было, и я уже начала дремать. Внезапно телефон зазвонил, и я спросонья приняла его за будильник. Звонил Горчаков, чтобы спросить, у меня ли его дружок.

— Какой дружок? — не поняла я.

— Которого ты охмуряешь. Ну, Андрюха.

— С чего бы это?

— Как это с чего? Он что, просто так тебя умыкнул, как ястреб? Я все видел. Журналист остался с носом.

— Должна тебя разочаровать, родной, твой дружок не оправдал твоего высокого доверия и слинял у ворот моего дома.

— Та-ак, — разочарованно вздохнул Лешка. — Ни на кого нельзя понадеяться…

— Послушай, родной, я что-то не поняла, ты за белых или за красных? Еще вчера мне Сашку сватал, а теперь за Синцова агитируешь?

— Я жертвую счастьем своих друзей ради твоего счастья, дуреха, — важно сказал Лешка, и я прыснула.

— Чужим-то счастьем чего ж не пожертвовать…

После этого разговора с Лешкой я так расчувствовалась, что готова была позвонить либо Андрею, либо Сашке. Может, и правда плюнуть на Сашку, раз даже посторонние люди говорят, что он хотел со мной расстаться… Вот и Горчаков уже пытается свести меня с Синцовым. Неспроста это. Все, решено. Охмуряю Синцова… Но я прекрасно знала, что утром все это покажется мне ерундой, и я буду вести себя по-прежнему. К тому же утром будет суббота и мне будет не до личных переживаний. Кого-то завтра убьют, а я приеду осматривать труп.

* * *

Встретив меня утром в дежурной части, Синцов нагнулся и поцеловал мне руку. Я смутилась окончательно. И так уже, после Лешкиных инсинуаций, я не знала, как себя вести с Синцовым, потому что у меня есть такая дурацкая особенность, еще со школьных лет: в отличие от моих подружек, за честь считавших поморочить голову мужчине, я всегда искренне жалела тех, кто в меня влюблялся. Отчасти потому, что в меня влюблялись те, кто мне как раз активно не нравился, и я жалела их из-за отсутствия шансов, а потом это уже вошло в привычку.