Первым делом, как только план действий целиком сложился, в тот же вечер направился к обычно подолгу засиживающемуся на работе приятелю Сергею Десятову в Кремль. И не ошибся. Сергей – известный ученый, кремлевед, доктор исторических наук, профессор – оказался на месте и, как всегда, в запарке. В этот раз он был чрезвычайно сильно занят подготовкой солидного монографического издания, посвященного предстоящему юбилею гаража особого назначения, или ГОНа, как сокращенно именовали кремлевский гараж № 1. Работа эта была нешуточная. Требовалось прошерстить многие архивные документы, побеседовать с живыми свидетелями создания и развития этого уникального кремлевского подразделения, договориться с издательством, организовать коллектив авторов и многое другое. Это занимало, помимо основной работы, много времени и требовало немало сил и энергии. Поэтому Олег, зная безмерную занятость Десятова, решил долго не засиживаться у товарища.

Тот встретил его чрезвычайно радушно. Заварил кофейку, налил по рюмочке прекрасного французского коньяка. А уж потом, закурив тонкую сигарету, внимательно выслушал Олега, изложившего телеграфным стилем свою проблему. Уж что-что, а такие процедуры Десятов знал, как свои пять пальцев. Кроме прочего, он также некоторое время назад передал в дар храму Христа Спасителя ценный подарок, который, по его сведениям, хранился в свое время в музее взорванного при Сталине святилища и неведомо каким образом оказался в его доме – украшенную драгоценными камнями шпагу, принадлежавшую некогда чуть ли не Петру Первому. И хотя позже выяснилось, что к первому российскому императору это оружие не имеет никакого отношения, а принадлежало, скорей всего, одному из полководцев – героев Отечественной войны 1812 года, участвовавшему в Бородинском сражении, тем не менее своим ценным подарком Десятов гордился особо, не скрывая этого от окружающих, и будучи искренне убежден, что так на его месте должен поступать каждый, считающий себя истинным гражданином своей страны. Поэтому вопросы Олега никакого удивления у него не вызвали. Скорее, наоборот. Он даже был доволен, что за таким советом товарищ обратился именно к нему. Предостережений и опасений Перцева Десятов, как опытный чиновник, не разделял совсем. Однако предложение того вручить святой лик исключительно на самом высоком уровне ему искренне понравилось. Примерно рассказав Олегу схему его дальнейших действий в этом направлении, подсказав к тому же ряд имен людей, способных оказать содействие в решении этой проблемы, и номера их телефонов, он предложил и свою помощь в осуществлении благородного плана в случае, если у Олега и Ольги возникнет такая необходимость.

Советы товарища Олегу пришлись как нельзя кстати. Выслушав их внимательно, он перестал волноваться и даже повеселел, почувствовав за спиной мощную поддержку и убедившись окончательно в реальности скорого, как он понимал, претворения в жизнь намеченных ранее с женой планов. А тем более, когда в составленном Десятовым списке людей, с которыми он должен связаться по этому поводу, обнаружил и хорошо известных ему, чья репутация никакого, даже малейшего сомнения у него не вызывала.

Субботу Олег провел четко, в полном соответствии с составленным перед этим графиком и предложенной Десятовым схемой действий. Но начал все-таки со своих знакомых, при благоприятном стечении обстоятельств и встреч с которыми обширные связи Десятова, как они вместе с ним решили, могли и не понадобиться. Тем более что тот мог приступить к их обзвону не ранее второй половины дня понедельника, что серьезно затянуло бы весь процесс.

Вскочив на следующий день, как по тревоге, часов в шесть утра, он в темпе помылся, побрился, позавтракал на скорую руку и засел перво-наперво за изучение списка людей, выбранных им самим и подсказанных товарищем. Из двух листов испещренных мелким почерком фамилий на сегодня Олег выбрал только четыре. Александра Кузьмина, бывшего оборонщика, работавшего в Московской мэрии, своего давнего знакомого Николая Сидоровича Бабчука – управделами Елоховского собора. Петра Зырялова – члена попечительского совета русской Православной церкви. Крупный бизнесмен после серьезных неудач и полного банкротства ряда своих предприятий и банков, связанных с известным дефолтом 1998 года, он пережил сильный стресс и с головой окунулся в религию. Тогда он провел несколько месяцев паломником – монахом храма на священной горе Афон на северо-восточном полуострове греческих Халкидик, омываемых Эгейским морем. Еще Валерьяна Алешкина, когда-то в молодости партийного журналиста, работавшего в последние годы помощником крупного церковного чина. В резерве оставался Владимир Сухостоев, когда-то, как инструктор орготдела ЦК, курировавший бессменно возглавляемый товарищем Куроедовым Комитет по делам религий. Но звонить ему Олег не очень-то хотел, зная, что несмотря на довольно интеллигентную внешность, у того был совершенно отвратительный, зловредный, известный каждому, кто его знал не понаслышке, характер. Немаловажное значение имели также его далеко запенсионный возраст и посткоммунистические взгляды, особо проявившиеся в последние годы.

Встреча с Кузьминым была еще вчера днем назначена на двенадцать часов возле памятника Бауману, как раз возле Елоховского собора. Место назвал сам Кузьмин, так как нередко проводил время на своей старой квартире в пятиэтажке на Спартаковской улице, оставшейся ему после развода с первой женой, отвалившей со своим молодым любовником-бизнесменом в Париж. Александра Олег знал давно, еще по советским временам, когда тот после окончания Бауманского работал в Средмаше, занимаясь заказами оборонки. После крушения империи и сокращения многих министерств и ведомств, в том числе и среднего машиностроения, Кузьмину ничего не осталось, как плавно перетечь в столичную мэрию в качестве замначальника департамента – им руководил его бывший сокурсник по знаменитому техническому университету. Звезд он с неба не хватал, но человек был сугубо обязательный и надежный и слово свое умел держать. Олег прекрасно знал, что на кого-кого, а на Кузьмина положиться всегда можно в любом, даже самом щекотливом вопросе, с которым к некоторым знакомым и обратиться-то было неловко. Но в данном случае он интересовал Олега совершенно по другому поводу, напрямую связанному с намеченной процедурой дарения Спаса Нерукотворного первым лицам русского православного духовенства. К религии Кузьмин имел такое же отношение, как Земля к Луне. Иногда, конечно, по большим христианским праздникам, с удовольствием посещал находящийся поблизости от его дома на Спартаковской Богоявленский кафедральный собор. Мог иной раз просто зайти туда, прогуливаясь с женой в выходной день. Но не будь храм расположен так близко к его дому, он вряд ли когда-либо посетил бы его и поставил бы, как он делал, бывая там, большие свечи за здравие, за упокой, ну еще за нечаянные радости…

Но Александр не раз говорил ему, что хорошо знаком многие годы с управляющим делами кафедрального собора в Елохове Николаем Сидоровичем Бабчуком, известным огромными связями в православных церковных кругах страны и даже за рубежом. Сближала их страсть к преферансу и другим земным радостям. Обнадеживало Олега и то немаловажное обстоятельство, что дочь Кузьмина от первого брака – Настя – приятная, скромная и очень симпатичная девушка, была студенткой четвертого курса экономического факультета Ольгиного университета. Мало того, именно Ольга активно способствовала ее поступлению в свой вуз и серьезно опекала все годы учебы, так что Кузьмин при удобном случае всегда благодарил ее за такое деятельное внимание и патронаж и был им с женой за это безмерно благодарен.