Зазвонил телефон.

— Слушаю, «Кочевник»… — представился комбат позывным. — Погоди, ты, не тараторь! Переведу на громкую связь… — комбат навёл палец на кнопку сенсорной панели и положил телефон на стол. — …Говори!

— …Короче, на «Континент» к Макееву приехали люди от Захара и положили его и охрану мордой в землю, похоже, будут паковать. Мы мимо ехали, услышали пальбу, сунулись и тут же откатили за ворота, чтоб не отсвечивать, вмешиваться не стали… Кто стрелял, неизвестно. Вроде, есть раненные, но это не точно! Что делать?

Ходарёнок переменился в лице, надув щёки, и с видом глубокой озабоченности оглядел присутствующих.

— Откуда знаешь, что от Захара? — спросил Ананьев.

— От местных. Поговаривают, будто торгаши накатали коллективную жалобу Захару на Макея, что тот работает от воров, от уголовников, обложил бедолаг немереными налогами; кто выступает против — отключает свет, угрожает барыгам и их близким расправой; изгаляется, короче…

— Сколько у них пехоты? Старшего знаешь?

— «Тяжёлых» человек десять, с ними вождь какой — то — хмурый такой ходит, как начальник гестапо — с руками за спиной. Кто такой, не знаю… Нам — то что делать?

— Ничего не делать. — Сказал Ходарёнок. — Пришлю людей, встретишь на месте, сориентируешь их.

— Понял.

Комбат отбил звонившего и набрал следующего:

— Тимур, это «Кочевник», собери людей, поезжай на «Континент». Там у директора возникли проблемы, похоже, с новым замом Кильватера Пиотровским, надо разрулить, а я сейчас позвоню кому надо.

Комбат кивнул, как будто Бероев стоял на против, и отключился.

— Так, что я говорил? — сказал комбат, внезапно забывшись.

— Кильватеру звонить собирался… — подсказал Ананьев.

— Нет. Звонить, пожалуй, не стану. Если делегация от Захара — точно будет Пиотровский и Кильватер эти действия согласовал — в этом случае нам не договориться… А ругаться с ними сейчас из-за этого вредно — для нас Ясиноватая важнее… Григорий Рудольфович, выйди на место, постарайся развести ситуацию полюбовно, но сразу не лезь, присмотрись, может само рассосётся. Осетины народ горячий, запутанный и в то же время осторожный — у них, почти как у всех кавказских народов присутствует «ген осторожности» — если третью мировую войну не развяжут, скорее всего шашлыками примирятся. Нам сейчас такие проблемы, как спор за рынок, ни к чему…

— Ну — ка, ну — ка, что за ген такой, «осторожности», никогда раньше не слышал?

— Это значит: забздеть могут! — с неохотой сказал комбат.

— Ну, не знаю. Слышал, в Отечественную из всех кавказских народов осетин больше других погибло и стало Героями Советского Союза…

— Григорий Рудольфович, ты осетин по национальности, что ли?

— Нет. Украинец. А насчёт проблем на рынке я сразу предлагал поставить нашего человека, заменить эту блатную шваль, этих уголовников. От них всегда только проблемы, тем более — от воров.

— Да знаю я, — сказал комбат, соглашаясь. — Только тогда нам было не до войны с ворами… Езжай уже, Гриш, не ссы на рану!

— Понял. Уже еду.

— А ты, Игорь, отыщи мне калеку! Нужно понять, что случилось! Подозреваю безногий тут не причём, скорее тоже убит — где — то его труп отыщется в округе; пошукай… — а может, сидит у кого — то на подвале — но, важно ни это; важно понять — кем убит или у кого сидит?.. Кстати, в доме на Торецкой, недалеко от места, где расстреляли группу Дзилихова, найдены два неопознанных трупа добровольцев из России — предварительно подорвавшихся на растяжке, а на Дубравной, в том же районе — соседи сообщили — о пяти трупах в одном из домов: гражданского, двух казаков из местного казачьего отряда Кракотовского и двух российских десантников без документов; может, российских военные… а может — хер их разберёт теперь — у одного был голубой десантный берет за пазухой куртки… Это не случайно: чует моё сердце, где — то и наш хромой тупо замочен в сортире!

— Принял, командир, пошукаю. Пойду тогда?

— Да, иди… Только держи меня в курсе!

От Ходарёнка Медведчук вернулся к машине, у которой ждал Песков.

— Ну? Что? Дозвонился?

— Не абонент… — развёл Виктор руками.

— Ясно. Заводи! — оба небрежно хлопнули дверьми.

— Куда теперь? — поинтересовался Песков, повернув ключ в замке зажигания.

— Давай в «Палас» — узнаем, кто пострадал в результате вчерашнего обстрела и затем — на Хмельницкого, кое — что проверим.

Едва они тронулись, у Пескова запищала трубка.

— Але? Але, Егор?! Ты?.. Ёпть, тебя в розыск всероссийский уже подали! — преувеличил Песков от радости. — Слава Богу, жив! Ты где? Где ты? — кивнул он ротному. — …в «Паласе»? Супер! Всё, всё! Никуда не уходи, мы едем. Кто едем? Я и командир, — Медведчук! В общем, стой там, оставайся на месте… всё… давай… жди там! Але? Жди там!.. — он сбросил звонок. — Нашёлся, командир! Живой! Похоже, даже не ранен! Я ж говорил, я сразу сказал: он не причём! Иначе бы, не позвонил! Точно вам говорю: это осетинские или чеченские разборки, не иначе, зря что ли он пестик просил?!

На «Континенте» тем временем, развернулась спецоперация.

— О, «осетинская группировка Кочевника» пожаловала! Послушаем, что скажут, — сказал Пиотровский, наблюдая за поведением недосолдат, на секунду испугавшись, усомнившись, что те приехали разговаривать.

На глазах Пиотровского люди Бероева на транспорте заблокировали въезд на рынок и посыпались как спелые сливы из перевёрнутой корзины, занимая позиции и изготавливаясь для стрельбы; все, кроме Бероева. Григорий Рудольфович остался внутри наглухо тонированного джипа, как было предложено, до поры ни во что не вмешиваясь.

— Здравия желаю, — заговорил первым Бероев, задолго до того, как подошёл к шеренге администрации рынка привычно дышащей асфальтной пылью, по пути неосторожно пнув в их сторону подвернувшимся под ботинок камушек. — Кто старший? С кем говорить?

— Можете поговорить со мной, — сказал Пиотровский.

— Я командир роты, короче. Батальон «Восток». Что происходит? И кто на каких здесь ролях?

— Заместитель Командующего армией ДНР гвардии — полковник Пиотровский, осуществляю законные действия в соответствии с приказом Главы республики.

— Вай, целый зам командующий армией? А где же армия? — удивился Бероев, глазея по сторонам. — Если что, это наши люди, — кивнул он на распластанных на земле. — Требую отпустить их, по — хорошему, короче.

— Как ваше имя, уважаемый? — сказал Пиотровский.

— У меня не имя, — пренебрежительно сказал Бероев, — у меня позывной: мой — «Тимур»…

— Послушайте, «мой Тимур», почему вы вдруг решил, что имеете какое — то право вмешиваться в законную деятельность Министерства обороны Республики и что — то ещё требовать? Я осуществляю приказ Главнокомандующего ДНР, и он будет выполнен! — Пиотровский извлёк из чёрной папки приказ, выпростав нормативный документ перед Бероевым, ровно также, как если