Неужели он решил, что меня нужно будет успокаивать силой? Так вот, он совершенно прав.

– Вы слышали мой рассказ, ваше превосходительство?

– Да, не с самого начала, но услышал я достаточно.

– И вы будете защищать этого детоубийцу?

– Я буду защищать интересы моего императора, – холодно заявил посол. – И вы тоже, потому что состоите на службе у империи, что бы вы там у себя в Новгороде ни думали по этому поводу.

Я почувствовал, как меня опять захлестывает не так уж давно отошедшая истерика, поэтому постарался держать себя в руках. Слова пробивались через мои стиснутые губы как плевки:

– Он откусывал детям головы и выплевывал их, как… как вишневые косточки!

В конце я все-таки сорвался на крик и почувствовал, что меня опять трясет. Но вдруг истерика отступила, и я ощутил на плечах чьи-то прохладные ладони. Затем тонкие пальцы легли мне на затылок, и Даша тихо прошептала:

– Успокойся, я все решу. Тебе нужно отдохнуть. Позволь мне все решить.

Распирающая меня злоба на грани паники вышла, как воздух из пробитого шарика. И не то чтобы я полностью доверился княжне, но в этой ситуации все, чего я мог добиться, – это попадания в смирительную рубашку, ну или в мотки веревки покрепче, если оной рубашки в хозяйстве не найдется.

– Граф, проводите Игната Дормидонтовича в его апартаменты, – величественно попросила княжна, убирая ладони с моего тела.

На мгновение я ощутил дикое сожаление от потери этой мимолетной близости, настолько меня успокаивало прикосновение Снежной королевы.

Бутылка с коньяком так и осталась в моей руке. Странно, что я не запустил ею в этого напыщенного индюка змеиной породы. Но и сам хорош – разошелся, словно взволнованная институтка. Криком такие дела не решаются. Даша права – мне нужно поспать.

Только получится ли уснуть после всего пережитого?

Укладывать меня в постельку Антонио не решился и просто проводил до двери. А внутри царила тишь да благодать. Кот развалился на пуфике, свесив с него заднюю лапу и хвост.

На мое появление он отреагировал удивленным взглядом.

– Ну да, – хмыкнул я, отсалютовав коту бутылкой, – пока ты тут обжирался и дрых, меня успели и своровать, и напугать до чертиков. До кровавых, мать твою, мальчиков!

Так, спокойно. Я не сорвусь! Лучше еще глотну коньяка.

Хмель наконец-то начал брать меня, что вылилось в обвинение ни в чем не повинного кота, высказанное уже заплетающимся языком:

– Если меня станут на куски резать, ты, скотина такая, даже не проснешься.

Раздеваться мне необходимости не было из-за полного отсутствия одежды, так что, сбросив одеяло, я тупо рухнул в кровать.

Странно, что мне удалось довольно быстро уснуть. Правду говорят: хороший алкоголь – это вам и депрессант, и снотворное. Но еще более странно то, что я успел вовремя проснуться.

Зря только обвинял кота – когда меня пришли резать, он все-таки проснулся. Пробуждение прошло под жуткий вопль Леонарда. Глаза удалось разлепить с большим трудом. В голове еще шумело, но мне в тусклом свете магического ночника удалось рассмотреть выгнувшегося дугой кота, издающего вой вперемежку с шипением. Он стоял в ногах моей кровати и смотрел в сторону окна.

Ну и чего он всполошился? Окно плотно закрыто, и за стеклом никого не видно. Так, не понял, а это что?

Сев на кровати, я попытался сконцентрироваться, и все еще острое зрение молодого тела выдало достаточно внятную картинку даже без лишней оптики.

Внезапно форточка чуть приоткрылась, но не больше, чем на сантиметр, и в эту щель скользнул листок дерева. От неестественности происходящего у меня не только волосы зашевелились, но и весь хмель куда-то улетучился. Леонард, продолжая выть, не отрываясь следил за странным листком, который медленно плыл по комнате. Вот в такие моменты вычитанная в умных книгах информация об энергентах и энергетической науке моментально смывается детским страхом, рожденным рассказами о призраках и прочей нечисти.

Словно уловив мой страх, листок замер в воздухе, а затем стремительно рванул ко мне.

Занимались мы с Евсеем не так уж долго, но самые простые правила, которым учат казачат с детства, он успел мне вбить в подкорку. Если видишь что-то странное, ни в коем случае не замирай на месте. Там, где ты сейчас стоишь, через секунду должна быть пустота. А если ты в ночном дозоре, так нужно это сделать еще и бесшумно.

Из вариантов действий у меня оставался только обратный переход в лежачее положение. В падении я увидел, как перед лицом пролетел странный лист и впился в спинку кровати.

Ни фига себе листочек!

А вот теперь картинка сложилась, становясь не такой уж жуткой. Свободные энергенты не способны воздействовать на защищенных собственной аурой людей, но вот опосредованно они могли делать что угодно. Тогда на болоте русалка тащила не Кочевряжа, а воду вокруг него. Ставший единым целым с домом Кузьмич мог и лавку метнуть, если что. Здесь тоже работал свободный энергент, посланный кем-то чересчур хитромудрым.

Понимание происходящего штука хорошая, но наблюдать, как эта бестелесная сволочь расшатывает клинок, чтобы вытащить его из дерева, как-то не очень радостно.

Так, стоп! Если он может ткнуть в меня железкой, то я…

Ухватившись за крест на груди, который висел рядом с артефактом в виде расколотого сердечка, я с силой дернул его, разрывая серебряную цепочку. Затем хлестнул серебряной цепью перед собой, как плеткой.

Ни звуковых, ни световых спецэффектов не случилось, но я ощутил, что духу мои действия очень не понравились – серебро, как магический резонатор, рвало энергетические связи и в его структуре. Не критично, но наверняка неприятно. Нож-лепесток так и остался торчать в спинке кровати. Больше его никто не расшатывал.

Посмотрев на зажатый в кулаке крестик, я криво улыбнулся.

«Вот что крест животворящий делает!»

Все это время вопивший Леонард замолк, но, как оказалось, только для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Под усилившийся вой в окно впорхнула целая стайка лепестков.

– Да чтоб вас! – выдохнул я, размахивая перед собой крестом и понимая, что это мне уже не поможет.

Лучше бы под подушкой лежал заряженный серебряной картечью двуствольник или на крайний случай светошумовая граната с серебряной пылью, но все оружие у меня изъяли, так сказать, во избежание.

От первого из четырех зависших в воздухе ножей я увернулся с относительным успехом – голую грудь пропахала длинная борозда, – а вот второго броска не последовало.

Внезапно входная дверь, хрустнув замком, распахнулась, и на пороге появился Антонио. Ему хватило пары секунд, чтобы оценить обстановку.