И сейчас Виталина через те же ужас и боль проходит сама. Любимого человека нет рядом, некому ее поддержать морально. Я молюсь о том, чтобы малыш выжил и с ним было все хорошо. Чтобы родился здоровеньким. Господи, пожалуйста. Прошу. Пусть это не мой ребенок, но он не виноват в наших разборках из-за квартиры. Я не смогу жить с этим чувством вины, ведь это я довела Виталину до нервного срыва. Из-за меня может погибнуть невинный ребенок. Господи, прости меня…

***

— Ну что там? — задают хором вопрос Миша и Лиза, ожидающие новостей в приемном покое, пока я помогла Виталине добраться до нужной палаты. Посторонних не впустили. Мне пришлось представиться ее сестрой.

— Врач осматривает ее. Сказал ожидать здесь. В любом случае, она останется в больнице под наблюдением. Сумку с вещами я отдала.

— И что ты будешь ждать? — спрашивает Лиза.

— Буду ждать, — обреченно вздыхаю я, присаживаясь на кушетку и складывая руки на коленях, как примерная ученица.

— Лизок, сгоняй за водичкой, — протягивает Миша дочери купюру, и она, кивнув, оставляет нас одних. Ну как одних… Снующие туда-сюда врачи и медсестры не в счёт, не слушают наш разговор.

— Я была здесь, — произношу после недолгой паузы.

— Ты…

— С угрозой выкидыша, — киваю. — Мой малыш тогда не выжил.

Миша берет мою руку, лежащую на коленях в свои ладони. Согревает их теплом своих рук. Так проникновенно смотрит мне в глаза.

— Как ты пережила это?

— Мы с Вадимом договорились не вспоминать. Будто ничего и не было.

— Ты к психологу ходила?

— Нет, Вадим не захотел, типа он не псих, да и мне нечего позволять ковыряться в своих мозгах, так он выразился.

— Придурок. Ничего, Виталина еще хлебнет с ним. Никакой заботы и ответственности за любимых.

— Я надеюсь, у них все будет хорошо, — шепчу я. — Если с ними что-то случится… — горло стягивает спазмом, из груди вырывается всхлип. — Я никогда не прощу себе этого. Это я ее довела, понимаешь? — горестный всхлип тонет в моих надрывных рыданиях.

— Маш, ты ни в чем не виновата, — Миша крепко обнимает меня и гладит широкой теплой ладонью по спине стараясь успокоить. — Лиза говорила, что Виталина в больнице лежала на сохранении. Просто беременность проходит не так легко, как хотелось бы.

— Я звонила ей вчера, и такого наговорила…

— Маш, ты сорвалась, — Миша поднимает мою голову за подбородок и внимательно смотрит мне в глаза. — Так бывает. Твоя завучиха знала на что шла, когда доводила тебя. Шантаж и угрозы так просто не сходят с рук, понимаешь? Она сама навлекла этот стресс на свой организм.

— Я понимаю, но как перестать чувствовать себя виноватой?

— Никак. Просто прими этот факт.

— Спасибо, Миш. Спасибо за помощь и поддержку. Если бы не ты… — обнимаю его. — А у нее никого нет. Вадим же в тюрьме! — восклицаю я, отстраняясь. — Как такое могло произойти?

— Понимаешь, — тушуется Миша, прячет взгляд. — У него небольшие проблемы с налоговой.

— Дядя Леша? — подсказывает подошедшая к нам Лиза, смешливо смотря на смущенного отца. Протягивает Мише бутылку с водой.

— Что за дядя Леша? — вскакиваю с кушетки, на которой мы сидим, встаю в позу, уперев руки в бока.

— Ну… Мы служили вместе… Сейчас он начальник Налоговой службы. А так получилось, что бухгалтер твоего бывшего мужа — одна хорошая знакомая моего знакомого. В общем он задержан до выяснения куда он девал большую часть прибыли от магазина.

— Я тебе и так скажу: перевел на счета матери!

— Ты знала?

— Миш, зачем ты так?

— А как мне еще нужно было убрать его из твоей жизни? Убить что ли?

— Вот поэтому я тебе не говорила, чтобы ты не мстил. — Падаю на кушетку, опуская лицо в ладони. — Как же теперь Виталина?.. Одна, с ребенком. Миш, ты можешь сделать так, чтобы его выпустили?

— Почему ты думаешь обо всех, кроме себя Маш? — злится он.

— Потому что не могу по-другому.

— За это я тебя и полюбил, Маш, — Миша тянет мои руки вниз, вынуждая поднять голову. — За твою доброту, моя милая. Ладно, я попрошу Лешу, чтобы твой Вадим отделался штрафом.

— Спасибо, — бросаюсь ему на шею с объятиями. — Ты такой замечательный.

— Я знаю, — хвастливо ухмыляется Миша. — Но если он еще раз появится на горизонте, то я за себя не ручаюсь.

— Я знаю, мой грозный майор, — дарю чмок в шею.

— Уже не майор.

— Тебя уволили?

— Пока ты помогала Виталине, мне позвонили. Меня повысят. Я буду подполковником.

— Ого!

— Хватит лобызаться. Там врач вас ищет, — обращается Лиза ко мне.

— Ну что там? — спрашиваем хором, когда к нам подходит строгая женщина в очках.

— С Виталиной все хорошо. С ребенком тоже. Ей нужен покой и отдых. На работу она вернуться не сможет вплоть до самых родов, а там уже и декрет… Так что… Сообщите ее мужу, что пациентка побудет здесь.

— Хорошо. К ней можно?

— Да, но только вам, как родственнице, — врач скользит укоризненным взглядом по Мише с Лизой.

***

Бледная Виталина лежит на больничной кровати, часто дыша. В руке ее торчит иголка, от которой проходит длинная тонкая трубка к капельнице.

— Ты как? — присаживаюсь на соседней кровати.

— Нормально.

— Прости меня, пожалуйста. Я вчера сорвалась, не знаю… Мне жаль, что это с тобой случилось.

— С малышом все в порядке, — гладит себя по плоскому животу, вызывая на моем лице умилительную улыбку.

— А ты?

— А что со мной станется? — хмыкает Виталина. — Я живучая. Прорвусь. Прости меня, Маш, — просит она внезапно. — Я виновата перед тобой. Я спала с Вадимом, когда ты забеременела. Я так тебе завидовала. Долго терпела его метания. Я с себя вины не снимаю, я виновата перед тобой и прошу за это прощения. Ту папку я сожгла позавчера. Еще до твоего звонка. Совесть заела. Даже, если Вадим захочет подать заявление на Медведева, то доказательств у него никаких не будет.

— Спасибо. Я поговорю с Мишей, может как-то можно решить проблему Вадима. Отделается штрафом. Живите счастливо. — Поднимаюсь с кровати, направляюсь к выходу. — Только от меня подальше.

Виталина смеется сквозь слезы. И вроде бы нужно ее обнять, чтобы поддержать морально, но я не могу пересилить себя.

— Ты все? — задаёт вопрос Миша, когда я выхожу из палаты.

— Да.

— Теперь можно ехать домой? — это уже спрашивает Лиза.

— Мы ей больше не нужны, так что… — развожу руки в стороны.

— МарьВанна, а можно я пока у вас поживу, пока мама не уедет? — сыплет Лиза вопросами, пока мы сдаём больничные белые халаты