— Не жалею, — Горбовский качнул головой. — Неприятно, да. Но не жалею. Я ведь говорил тебе — не хочет она со мной быть. И что же мне теперь, раз она не хочет, других мужиков отгонять?

— Не обязательно отгонять, но хотя бы свахой не подрабатывать.

— Да брось, Наташ, — хмыкнул Виктор. — Что мы с тобой такого сделали? Просто познакомили их. Остальное пусть сами. Я Ире даже говорить ничего не буду, она и без меня разберётся.

— А если ваша бывшая жена действительно начнёт с Сашей встречаться — неужели вы за неё порадуетесь? — усомнилась Наташа, и Горбовский криво усмехнулся.

— Порадуюсь. За неё — да, а за себя — нет. Человек так устроен: может одновременно чувствовать много всего… разного.

— Ага, — вздохнула ассистентка и неожиданно тонким голоском продекламировала: — «И так радостно и грустно нам поёт лесная птица. Оттого, что невозможно нам с тобою разлучиться».

— Это откуда?

— Да мультик про Золушку, Виктор Андреевич. Вчера по телевизору показывали, с тех пор хожу и напеваю вот. И, знаете, что я думаю?

— Что? — Горбовский поднял широкие тёмные брови.

— Думаю, что настоящая любовь — она не про эгоизм. Там, где есть эгоизм, любви нет — точнее, нет любви к другому человеку. Только к себе. А ещё настоящая любовь — она про время. Когда неважно, сколько прошло лет, — ты всё равно не представляешь рядом с собой другого человека. И лучше уж одиночество, чем заменитель любви.

— Романтик ты, Наташ.

— Скорее, реалист. А вы не согласны?

— Согласен. А толку?

Наташа отвернулась и посмотрела в сторону прохода, по которому шли Александр и Ира, о чём-то оживлённо переговариваясь и улыбаясь.

— Может, и будет толк, — пробормотала она почти неслышно. — Кто знает…

77

Ирина

Замысел Виктора стал понятен сразу, но она никак не могла определить, что думает и чувствует по этому поводу. Было немного смешно — и от самой ситуации, и от неловких, но нарочитых попыток бывшего мужа подтолкнуть её к другому мужчине, — но не только. Ещё… как-то досадно, что ли? И странно. Если бы двенадцать лет назад, до развода, кто-то рассказал бы Ирине, как Витя будет фактически передавать её из рук в руки новому знакомому и дистанцироваться сам, ни за что бы не поверила. Он же страшный собственник… был.

А ещё утверждает, что всегда любил и до сих пор любит! Немыслимо.

Вот оно. Поняв, откуда берётся её досада, Ирина едва не застонала. Конечно, как же она сразу не догадалась… Когда мужчина, к которому твоё сердце до сих пор так до конца и не остыло, самолично берёт тебя под белы рученьки и отдаёт другому, это… неожиданно оказывается неприятно. И не только потому, что Ирина ведь не какая-то сопливая студентка, которой хочется поскорее найти себе парня, чтобы было с кем встречать Новый год и День святого Валентина, но и потому, что…

Она вздохнула и покосилась на Виктора, который даже сидел не рядом, а с другой стороны от Наташи. И делал вид, что увлечён происходящим на сцене — там ребята лет двенадцати показывали сложный танцевальный номер. А может, и правда увлечён? И нет ему никакого дела до Ирины. А про любовь сказал для красного словца. И в том поцелуе эта любовь ей всего лишь почудилась. Этому даже название есть, между прочим! В своих книгах Ирина часто использовала подобное выражение: «выдавать желаемое за действительное».

А после концерта, когда в холл прибежали Наташины дети, довольные и счастливые, стало совсем неловко и даже немного стыдно, потому что Виктор бодро предложил поменяться местами: он отвезёт Наташу и её детей, а Александр — Ирину. Это было настолько… нелепо, что Наташа даже хихикнула, её ребята удивлённо захлопали глазами, Ирина оторопела, не зная, что сказать, — но тут в диалог вступил Александр.

— Не стоит, Виктор, — ответил он мягко и понимающе улыбнулся. А потом посмотрел на Ирину и подмигнул ей. — Я сам должен привезти сестру и племянников домой, иначе их папа оторвёт мне уши. Да и мы с Ирой всё равно увидимся через два дня. Договорились встретиться в пятницу.

Бывший муж старательно держал лицо, хотя давалось ему это сложно. И Ирина в который раз за последние недели подумала — да, изменился. Как же сильно он изменился… Словно с него слетела вся шелуха, оставив лишь самое главное — сердцевину, суть человека, который — она знала это — способен на настоящие поступки. За другого она и не вышла бы замуж.

А ещё в душе появлялось странное и немного пугающее ощущение… Но нет, Ирина была не готова говорить об этом вслух. И даже про себя не готова…

Простившись с Александром, Наташей и её детьми, Ирина села к Виктору в машину, пристегнулась, подняла глаза — и не удержалась от лёгкой улыбки, заметив, что бывший муж испытывает явное облегчение. Радуется, что она всё-таки едет с ним?

— Наступил на горло собственной песне, да? — поинтересовалась Ирина тихо, и Виктор замер. Вздохнул, посмотрел искоса — и от этого взгляда у неё внезапно загорелись щёки, таким взволнованно-ласковым он был.

— Ты и сама всё понимаешь, Ириш, — ответил Виктор и начал выезжать с парковки. — Уверен, нет нужды объяснять. Да и… разве тебе не понравился Александр?

Ирина вновь улыбнулась, услышав нотки ревности в голосе бывшего мужа. Но держится ведь… не психует, не возмущается. Немыслимо для того Виктора, каким он был в прошлом. Раньше он не утруждал себя сдерживанием собственных чувств и если возмущался — то громко и страстно. Порой это даже утомляло.

— Понравился.

— Ну вот и отлично, — быстро сказал Виктор и сильнее стиснул руль. — Я рад. Он хороший человек, знаю по рассказам Наташи. Слушай… — Судя по всему, бывший муж решил сменить тему. И правильно — у Ирины не было никакого желания обсуждать будущее свидание с Александром. — Я хотел спросить насчёт Марины. До нашего развода она мечтала стать врачом, но никак не могла определиться, каким именно. Мы с ней в то время много разговаривали о специфике медицинского образования… Почему она передумала? Из-за меня или…?

— Частично из-за тебя, — кивнула Ирина, отлично понимая, что Виктору будет больно это слышать. И он действительно поморщился, выдохнул резко, зубами заскрипел… Но врать она не могла. Да, неприятно. Но что уж теперь? Что сделано, то сделано. — Ришка не хотела быть похожей на тебя ни в чём. Она даже стремилась в то время волосы покрасить, но бабушка не дала. Потом передумала, поняла,