– Я почувствовал это. Не знаю как. Словно меня за считаные мгновения накрыла волна эмоций и чувств моей женщины. Возможно, это еще одна из граней твоих способностей, Алекс.

Я промолчала. Мысли путались, становились вялыми.

– Алекс, ты хоть представляешь, что я тогда почувствовал? – спросил Диар.

– То же, что и я, когда поняла, что ты вот-вот погибнешь.

Мы помолчали.

– Про свидание помнишь, которое тебе обещал? – снова вернулся он к своему вопросу.

– Да. Пойду. Сказала же еще тогда. Сейчас ничего не изменилось.

Куда же я от тебя денусь, мой единственный мужчина на свете? Но я понимала, что после случившегося, когда даже Дарий не верил, что Диар сдержится, все же потеряет контроль над собой, ему важно было услышать от меня именно эти слова: «Сейчас ничего не изменилось». И никакие другие.

Ледяной ком в горле чуть ослаб, Диару становилось лучше. То ли его согрел мой кофе, то ли разговор.

На моем лиаре сработал еще один вызов, и я переключилась и ответила. Голограмма высветила Маркуса. Он увидел меня, закутанную в плед, осмотрел ледяную стену и выдохнул.

– Хоть до этого он додумался. До утра продержишься у Диара? – поинтересовался устало.

– Выбора мне не оставили, – ответила равнодушно.

– Я бы посоветовал выспаться.

Кивнула.

– Если что, активируй вызов в любое время, я сегодня останусь в «Звездном ветре».

– Маркус, – позвала я, понимая, что он сейчас сбросит вызов. – Плед ему принесите. Пожалуйста.

Он озадаченно кивнул и отключился. Через несколько минут меня снова набрал Диар, но продолжить разговор мы не успели, в кабинете появился Маркус, и я услышала, как он поинтересовался:

– Она не в курсе, что плед тебе мало чем поможет, что ли?

Диар не ответил, и я замерла.

– Эй, совсем плохо?

– Ее забота меня согреет лучше всего остального, Маркус.

– Ар передал восстанавливающее, – коротко сказал Маркус, никак не комментируя ответ Диара. – Образец экспериментальный. Не уверен, что подействует, но попробовать стоит.

Что-то звякнуло, звук тут же растаял в тишине кабинета.

– Что ты ему сказал, что он был так любезен? Думали ведь, после отказа жениться на его дочери вовек этого не забудет.

– Напомнил, сколько ты сделал лично для него и для планеты. Будет он еще мне термокинетиками разбрасываться, – ворчливо добавил Маркус.

– Кто такой Ар? – не утерпела я.

– Один из лидеров, управляющих планетой, – ответил мой начальник. – Ты там опасности для Диара в питье не чувствуешь?

– Маркус! Она и так почти перешла грань, что ты творишь…

Но я не слушала, отпустила крохи силы. Голова заныла, но сдаваться я была не намерена.

– Нет, давай лучше рискнем, опробуешь так. Подумаешь, вдруг там яд окажется, или отрава какая, или психотропное…

В кабинете что-то упало.

– Все в порядке, пей, – ответила я.

Что ответил Диар, я не услышала, потому что снова сработал лиар, на связь вышла Гиата, и я переключилась. Подруга, увидев меня, охнула.

– Алекс, что случилось? Ты вся в крови!

– Долгая история. Погоди, умоюсь. И не волнуйся, я жива и здорова.

– Не очень-то в это верится. А почему у тебя стена изо льда? Алекс, что происходит?

Подруга нетерпеливо куснула губу, но дождалась, пока я смою с лица кровь.

Я спросила:

– Я не могла с тобой связаться. У вас все хорошо?

Подруга покраснела:

– Прости, Артара не было четыре долгих дня, в тот момент, когда ты звонила, я… мы… Он вернулся.

– Это многое объясняет. Не хотела вам мешать, просто… я почувствовала беду и на тот момент не знала, с кем из моих близких она вот-вот произойдет.

– Ох, Алекс! – встревожилась Гиата. – Неужели с твоим ненаглядным что-то стряслось?

– Диар был на другой планете. Я почувствовала, что там вот-вот случится природная катастрофа. Теперь он вернулся.

– Все понятно. И главное, история действительно долгая, – покачала головой подруга.

– Прости, Гиата, о большем я рассказать не могу.

– Понимаю. Но все равно переживаю, потому что на тебе лица нет.

– Я в порядке. Как ты сама?

– Все хорошо, – просияла она.

Некоторое время мы поболтали и вскоре распрощались. Я вздохнула и набрала по лиару Диара.

– Алекс, – раздался его голос с той стороны ледяной стены. – Не вздумай спать возле двери, простынешь. Слышишь?

– Слышу. Тебе легче?

– К утру должен восстановиться.

Я прикусила губу.

– Спокойной ночи, Алекс, – попрощался Диар, и я направилась сначала в душ, а затем в его маленькую спальню, чтобы забыться сном.

Диар

Ночь предстояла долгая, выматывающая. Не знаю, с чем я буду больше бороться: с той ледяной тьмой, что пронзила насквозь и сжала в тисках, или с желанием оказаться с Алекс, находящейся за сотворенной мной же стеной.

При звуке ее голоса мое тело словно бьет током. Такое невыносимое притяжение. Вдох и выдох – расстояние, на котором мы каким-то образом держимся и никак не решимся сделать шаг в неизвестность, чтобы узнать, что потом.

Мы или сожаление.

Когда предают, отворачиваются, не видят тебя настоящего, не хотят даже попробовать, решиться построить отношения еще сложнее. И я, и Алекс через это проходили. И не раз. Она не рассказывала ничего подобного, но чувствую, так оно и есть.

Ее аромат сводит с ума, кажется, я ощущаю его даже сквозь толщу льда. Алекс заперта за ним от меня, превратившегося в эту ночь в чудовище, готовое разрушить все на своем пути. Время от времени кажется, ничего внутри, кроме холода, и не осталось уже.

Я прижался к стене изо льда. Алекс за ней. Спит. Уставшая, родная и самая желанная женщина на свете.

Виски пульсируют, боль накатывает волной, опаляет морозом кожу и внутренности. Восстанавливающее на меня не подействовало. Даже интересно, какой это по счету эксперимент?

Я опустился на пол и закрыл глаза. В памяти вспыхнул тот момент, когда буквально физически ощутил, что если не нырну в мгновенный коридор, то ко мне шагнет Алекс. Рванул из последних сил к ней, своей единственной. К той, к которой не посмел прикоснуться. Вымотавшейся настолько, что даже не чувствовала опасности.

Мой цветок под морозным инеем.

Еще один глоток кофе. Последний. Тот, что варила для меня Алекс в надежде подарить тепло. Я подтянул плед, немного посидел, прислушиваясь к тишине, и лед стал немного отпускать. Но я знал, что передышка временная, вскоре все вернется, начнется по новой, и поэтому увеличил толщину ледяной преграды, чтобы наверняка не прорваться к ней, не забыться…