В чем лично я не была так сильно уверена.

– Хорошо, – неуверенно произнес Нэйтан. – Но разве психология – точная наука?

– Просто послушай, – попросила я. – Я только… Я много думала об этом, и мне кажется, что твой папа был прав.

Он прищурил глаза:

– Конечно. Мой папа всегда прав. Мистер Пастор-Совершенство. Так насчет чего он прав на этот раз?

– Не сердись, Нэйтан. Но… я не готова стать мамой. И я решила отдать ребенка на усыновление.

Нэйтан побледнел, как побледнел его отец, когда Нэйтан сообщил о моей беременности.

– А как же мы? – спросил он.

– Ну… – тихо протянула я. – С этим сложнее всего.

С этим и правда было сложнее всего. Все наши жизненные перипетии последних нескольких месяцев усугублялись подсознательным желанием Нэйтана верить в то, что между нами действительно было что-то вроде любви. Но как бы я ни ценила все те жертвы, на которые он ради меня пошел, любви я к Нэйтану не испытывала.

– Нам пора уже подумать о будущем. Не хочу больше быть для тебя обузой, Нэйтан. Да, я знаю, ты бы что угодно сделал ради меня – ты всегда поступаешь благородно. Но я больше не хочу быть грузом, который тянет тебя вниз.

– Но ты не тянешь меня вниз, – возразил Нэйтан. – Ты делаешь меня лучше.

– Это ты делаешь мир лучше, Нэйтан. Не стоит все свои усилия тратить только на меня. Во всяком случае, все время так продолжаться не может, – грустно улыбнулась я.

Он помолчал, а потом задал очень болезненный для меня вопрос, хотя сам уже прекрасно знал ответ:

– То есть ты меня не любишь?

– Конечно, люблю, – быстро ответила я, – просто… не так.

– А, я понял, – сказал Нэйтан тихо. – Дело в химии. Хочешь сказать, что ты не можешь любить меня как Рэнди.

Я не ответила. Впрочем, это и не прозвучало вопросом. Нэйтан знал ответ так же хорошо, как знал меня, саму.

Мы долго молчали. Нэйтан, казалось, смирился с моим намерением. И хихикнул:

– Так что? Получается, мы вроде как разводимся?

Я прыснула следом за ним – фраза прозвучала нелепо.

– Ну, если это назвать разводом, то дa. – С этими словами я придвинулась ближе к Нэйтану и крепко его обняла. – Словами не передать, как я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. И что бы дальше ни произошло, ты всегда будешь моим самым близким другом, который несколько раз спас мне жизнь.

Это заставило Нэйтана улыбнуться, но всего на мгновение.

– Но ведь какое-то время нам еще придется со всем этим справляться в одиночку, верно? – спросил он.

– Я собираюсь начать искать приемную семью прямо с завтрашнего дня, так что отдам ребенка сразу после рождения. Но да, мы должны будем дождаться конца учебного года, если, конечно, тебя это устроит. Для Элизы будет лучше, если мы ей не будем рассказывать об этих планах как можно дольше.

– А как же Грант? – спросил Нэйтан.

– Нужно убедиться, что, когда ребенок родится, Грант даст согласие на проведение теста на отцовство. Подождем до нужного момента, а потом сдадим его полиции, – ответила я.

– Каково это – носить ребенка? – Он положил руку мне на живот.

– Странно, я бы сказала.

Ребенок толкнулся, и Нэйтан вздрогнул.

– Да, – согласился он. – И правда странно.

Через две недели после этого разговора, в сочельник, мы собрались в доме родителей Нэйтана. Как оказалось, зря мы надеялись, что вечер будет веселым. Когда трапеза была окончена, а Элиза убежала играть с новой куклой, которую ей подарила миссис Стин, пастор задал нам с Нэйтаном несколько обычных вопросов. На все я дала бодрые ответы.

– Как самочувствие, Мэдди?

– Прекрасно.

– Как учеба?

– По-прежнему одни пятерки.

– Как ситуация с Грантом?

– Насколько я знаю, он так и не лег в клинику и не вылечился.

И тут в разговор вмешался Нэйтан:

– А что насчет тебя, папа? Все в порядке в церкви?

Пастор и его жена обменялись обеспокоенными взглядами.

Сообщив пастору о моей беременности, мы с Нэйтаном решили пока не ходить в церковь, чтобы избежать лишней шумихи. Не дразнить гусей, так сказать… Мы на это надеялись.

– Прекрасно, я полагаю, – после паузы ответил пастор Стин.

– Звучит не очень воодушевляюще, – насторожилась я.

– Папа, что происходит? – с откровенной тревогой спросил Нэйтан.

Его отец снова посмотрел на свою жену, словно взглядом требуя ее одобрения:

– Милая, нужно им рассказать. Все равно они скоро обо всем узнают.

Миссис Стин медленно кивнула.

– Мы не хотели вас загружать этим, – продолжил пастор. – У вас и так хлопот полон рот… Но лучше уж вы от меня узнаете, чем из газет, что меня, скорее всего, отстранят от обязанностей пастора. Решение будет принято завтра утром.

– О боже! – не удержалась я.

– С какой стати им тебя отстранять? – возмутился Нэйтан. А спустя миг на его лице застыла гримаса отчаяния. С трудом выговаривая каждое слово, он спросил: – Все из-за нас?

Словно в подтверждение этого, пастор с женой снова обменялись красноречивыми взглядами, но Стин-старший попытался преуменьшить масштаб бедствия:

– Думаю, для меня в любом случае настало время что-то изменить. Вы тут ни при чем, ребята. Это мне следовало им лучше вдолбить: не судите, да не судимы будете. Честно говоря, их реакция меня очень и очень разочаровала.

Следующие пару минут родители Нэйтана рассказывали, как некоторые прихожане – не все, но особо активные – пришли в ужас, узнав, что Мэдди беременна от «сына пастора». Другие оскорбились, когда узнали, что пастор позволил нам пожениться и жить самостоятельно в таком возрасте. Конечно, сплетни начали расползаться с самого начала этой истории, но в последнее время накал страстей достиг точки невозврата – и пара особенно «нравственных» прихожан потребовала, чтобы пастора сняли с должности. Особенно возмущался один. Ему под сорок, и они с женой почти десять лет безуспешно пытались зачать ребенка. Так вот, этот «поборник справедливости» заявил, что пастор поступил эгоистично и безответственно, разрешив Мэдди не делать аборт, – как будто это было его решение.

– Почему эти люди лезут не в свое дело? – уныло бросил в пространство вопрос Нэйтан. – Если им так все это не нравится, почему бы не найти другую церковь? Выбор-то огромный.

– В том-то и проблема, – посетовала его мать. – Некоторые из старых прихожан уже перестали ходить в нашу церковь. С сентября посещаемость упала донельзя. И даже те, кто по-прежнему к нам ходит, перестали делать пожертвования. В прошлом месяце твой отец предложил урезать себе зарплату, чтобы как-то поправить положение церкви, но, боюсь, этим дело не исправишь.