тетивы может ощущаться так громко. Олениха встрепенулся мгновенно и рванулась в сторону, вторая стрела ушла в молоко. Затем я минут десять гнался за подранком, пока она не свалилась с ног от потери крови. Я прервал ее агонию пробив рогатиной голову. Было жалко. Удар нанес, накрутив себя и разозлив, хотя в принципе понимал, что она уже не жилец. Попросил прощения и постарался объяснить, что мне необходимо ее мясо чтобы выжить. Это правда, в птицах питательных веществ особо-то и нет. На счет белок и импов не скажу, не знаю. Оленина или говядина, ну или хотя бы свинина были мне жизненно необходимы.

Олениха оказалась не проста, она относилась к прокачанной версии оленей, которых я окрестил индриками. Вблизи индриков мне еще не доводилось видеть, они были очень чуткие и быстрые и обычно успевали исчезнуть в зарослях прежде, чем я толком успевал их разглядеть.

У нее был рог во лбу, мелкий, словно шишка, но все же заметный, были маленькие рожки с тремя ветвями, отходящими назад, была грива и более длинный, чем у обычных оленей хвост, но самым главным отличием все же оказались перья — вместо меха зверек был покрыт перьями. Коричнево-сизыми на крупе, и с побежалым отливом и павлиньими разводами на гриве. Перья были странными, не птичьими, словно бы даже меховыми, но все равно перьями. Надеюсь, это обстоятельство не помешает мне обзавестись обувью и накидкой.

По пути к лагерю я обследовал место, на котором подстрелил индрика. Мои догадки подтвердились — индрик опять жевала чудо-клубень. Почти кстати доела. Я изменил свое отношение к этим корнеплодам, теперь я их копил, а не ел. Портиться они вроде не портились, плюс давали заметную прибавку к яркости индикации иконки боевого тела. Эти плоды стоило поберечь, теперь вместе с этим огрызком у меня было накоплено четыре с половиной клубня — они действительно попадались редко. Или их индрики все съедали. Собственно, можно будет использовать чудо-клубень в качестве приманки для индриков…

Оттащив добычу к лагерю, я принялся за её разделку. Туториалу было абсолютно по барабану олень это, единорог или индрик, он услужливо, шаг за шагом показывал мне как правильно разделать имеющуюся тушку.

Сначала я положил ее на спину, уперев голову в ближайший валун, а под оба бока подложил поленья, чтобы она не заваливалась на сторону. Потом разрезал кожу на шее от гортани до грудной кости. Затем пальцами высвободил пищевод, вытянул его и отрезал у переднего конца. Чтобы при дальнейшем потрошении содержимое не вылилось, я сделал продольный разрез и сквозь него пару раз протащил конец за счёт чего пищевод закрылся. Сам пищевод я затолкал как можно глубже в грудную клетку. Затем занялся брюхом, сделал разрез по средней линии живота в сторону грудной кости. Чтобы не задеть внутренние органы и не загрязнить их содержимым остальные части туши, я вводил нож между указательным и безымянным пальцами левой руки, тыльной частью ладони и обоими пальцами отталкивая от лезвия внутренние органы и одновременно приподнимая кожу. При вскрытии действовал очень осторожно, чтобы не прорезать кишки, а после вскрытия вынул их на правую сторону, освобождая доступ к диафрагме. Отделил диафрагму, сделав разрез по обеим сторонам как можно ближе к рёбрам, и вынул ее. После я ввел руку как можно глубже в грудную полость по направлению к шее, захватил пищевод и вместе с трахеей и вытащил вниз. Пищевод отделил от остальных частей и присоединил к желудку и кишкам. Содержимое прямой кишки я отдавил внутрь и конец завязать узлом. Затем я вынул пищевод с остатком кишок и прямой кишкой из брюшной полости. Удаляя мочевой пузырь, я следил за тем, чтобы его содержимое не вылилось на тушу животного. После этого я удалил почки, печень, селезенку, сердце и легкие. Трахею удалил вместе с лёгкими и сердцем. Верхушку сердца надрезал, чтобы из него вытекла кровь.

Чтобы обескровить тушу, на внутренних частях бёдер я несколько раз проколол темно-голубые с чернотой вены, после чего подвесил легкую тушу самки оленя на ближайшее дерево головой вверх.

Сердце я не стал трогать, печень отложил — система рекомендовала сварить из неё пасту для разрыхления шкур, а из свежей вырезки соорудил шашлык, о котором мечтал уже недели две. Трапеза была обильная и вкусная, всё-таки оно того стоило, хотя бы ради этих мгновений. Пока я готовил обед и насыщался, кровь достаточно вытекла с оленя-индрика, о чем интерфейс услужливо помигал, когда я посмотрел в сторону туши. Пора было свежевать.

Я положил тушу на бок, и надрезал шкуру на задних ногах над копытами по всей окружности. Далее я сделал разрез по внутренней стороне задней ноги, середине бедра до тазовых костей, после чего начал отделять шкуру с обеих сторон по направлению к крестцу. Подобным же образом я надрезал шкуру над копытом передней ноги и провел разрез по внутренней стороне к груди. Затем я продолжил разрез от анального отверстия до грудной кости по грудине, затем по шее. Таким макаром я разделил шкуру на брюшной стороне на две части. Чтобы с каждой стороны отделить шкуру от туши, я вначале отделил её ножом по разрезу, затем одной рукой держал за край, а другой отделял от мышц. Отделив одну половину шкуры до хребта, я перевалил тушу так, чтобы она легла на шкуру, и снял вторую половину. В оконцовке я отделил шкуру на хребте и закончил свежевание снятием шкуры на голове и отделением самой головы.

Шкуру я разложил на земле и тщательно отскреб ножом. Затем вскрыл отложенный кишечник и тщательно обмазал его содержимым мездру, после чего свернул шкуру конвертом. Стараясь не выдавить обмазку, скрутил шкуру рулоном, зафиксировал веревками и положил в короб. В кишечнике оставалось больше половины содержимого, я собирался забрать его с собой, как и пасту из вареной печени, и использовать для жирования оставшихся в пещере шкур. С туши оленя я срезал по максимуму мяса, длинными ломтями, обмазал их солью, завернул в листы лопуха и тоже уложил в короб. Вяленое мясо, которое я брал в дорогу, уложил сверху — вплоть до возвращения к логову я не собирался останавливаться и охотиться.

До темноты оставалось еще часа четыре, поэтому я сразу двинулся в обратный путь.

ТОМ I: 24. Доспался до эгрегора

Я оказался прав в своем предположении, что события всегда сваливаются на голову кучей. У меня даже была собственная «триггерная теория» по этому поводу. Я баловался