— Кроме того, я встретил в части брата, — добавил Штромм. — Его, оказывается, привезли из Ревеля. Он даже не имел возможности оповестить меня телеграммой.

— Нормальная полицейская практика. Его привезли, дабы показать тем же самым свидетелям. Поскольку никто из вас не арестован, следствие ничего не может вам инкриминировать. Только совпадения да домыслы. Но с этим в суд не пойдёшь, так что, Аркадий Венедиктович, пока для вас всё складывается относительно неплохо, — заверил Шумилов. — Потерпите немного, я полагаю, что ситуация вскоре прояснится и всё встанет на свои места.

Аркадий Штромм встал с кресла, прошёл по комнате, посмотрел из окна на улицу. Было видно, что слова Шумилова произвели на него определённое впечатление — он как будто бы успокоился, заговорил ровным, без прежней эмоциональности, голосом:

— Алексей Иванович, скажите, пожалуйста, а как продвигается ваша работа?

— В силу ряда причин, я не стану рассказывать вам обо всём, скажу лишь следующее: я узнал кое — что, имеющее немалую ценность для следствия и неизвестное покуда прокуратуре. Сведения эти объективно работают в ваших интересах, ибо круг подозреваемых может и должен быть расширен. Вообще же, я полагаю, что ближайшая пара дней многое прояснит, во всяком случае вы можете быть уверены, что я не буду работать месяцами, тем самым разоряя вас. Я не обещаю, что назову фамилию убийцы, но я твёрдо уверен, что ваш адвокат получит от меня сведения весьма ценные для вашей защиты. Скажем так, я сдам ему хорошую карту. Собственно, именно в этом я и вижу свою главную задачу.

Поговорив ещё немного, Аркадий Штромм попрощался с Шумиловым и отбыл. Алексей Иванович попытался было снова уснуть, но сон не шёл, боль пульсировала в голове, не давая возможности ни сосредоточиться, ни уснуть. Голова горела, Шумилову хотелось сунуть её в ведро со льдом, в надежде получить облегчение. Наконец, намочив полотенце холодной водой и положив его на лицо, он забылся тяжёлым, беспросветным, болезненным сном.

Разбудил его вежливый, негромкий стук в комнатную дверь. Шумилов сбросил с головы полотенце и сел на диване: за окном было сумеречно, часы показывали почти десять часов вечера. Головная боль откатилась и голова работала ясно, чётко, необычная лёгкость наполняла тело — Шумилову сразу стало ясно, что он прекрасно отдохнул.

Стук повторился. Оказалось, что это явился Александр Раухвельд, сын домохозяйки, в огромной квартире которой Шумилов занимал две комнаты.

— Что вы хотите, Александр? — спросил его Алексей Иванович.

— Тут явился малец, говорит, имеет для вас сообщение. Станете разговаривать?

Шумилов вышел в коридор; возле входной двери стоял обычного вида мальчик, лет девяти — десяти, без почтовой фуражки на голове, стало быть, не официальный почтовый посыльный. Позади него виднелась фигура дворника, видимо, мальчик внушил ему какие — то опасения, и он решил проводить его до квартиры. Предосторожность была нелишней: в Петербурге процветали кражи, совершаемые лицами, выдавашими себя за лакеев важных персон или же посыльных. Попадая в квартиры ничего не подозревавших обывателей, эти преступники ловко отвлекали внимание хозяев и похищали либо одежду из прихожей, либо небольшие предметы обстановки, как — то, вазы, посуду и пр.

— Я Шумилов, — представился Алексей Иванович. — Чего тебе, мальчик?

— У меня сообщение для вас, — важно проговорил маленький визитёр. — Велено сообщить господину Алексею Ивановичу Шумилову, что его ждёт дама в экипаже возле арки, что выходит в Лештуков переулок. Она просит вас выслушать её, поскольку к вам в дом оне — с войти никак не могут, но дело имеют важное.

— Почему же это она не может войти? — полюбопытствовал Александр Раухвельд, стоявший тут же и слушавший мальчугана. — Здесь никто не кусается.

— Того я не знаю. Только велено передать, что она вас ждёт — с и желает с вами говорить.

— Она тебе денежек дала? — уточнил Шумилов.

— Так точно — с, десять копеек.

Раухвельд и Шумилов переглянулись. Звучало сказанное довольно странно. Далеко не каждый вечер Шумилову предлагали выйти на улицу для переговоров неведомо с кем.

— Ну, хорошо, а ты — то кто такой? — спросил Шумилов.

— Чеботарёв я, Колька. Николай, значит.

— А где ты живёшь, Чеботарёв Николай? — продолжал расспрашивать Алексей Иванович.

— На Загородном, в доме госпожи Крушеванц.

— Ну ладно, Николай, возьми за службу три копейки и ступай, — Шумилов извлёк из кармана медную монету и вручил её мальчугану.

Выпроводив маленького посыльного, Алексей Иванович вернулся в кабинет и вытащил из ящика письменного стола револьвер. Приглашение выйти на улицу вселило определённое беспокойство, хотя и не очень сильное. Александр Раухвельд, увидев через приоткрытую дверь, как Шумилов снаряжает барабан револьвера, тут же решил:

— Алексей Иванович, я иду с вами!

— Бросьте, Александр, — усмехнулся Шумилов. — Сие кажется лишним.

— Вы не знаете, кто вас ждёт! Это очень странное приглашение: на улице глубокий вечер, начало одиннадцатого.

— На улице белая ночь и всё прекрасно видно, — парировал Шумилов. — Я действительно не знаю, что за женщина назначила мне свидание, но полагаю, что это какая — то замужняя дама. Опасаясь компрометации, она прибегла к такому весьма наивному способу конспирации.

— Меня не убеждают ваши слова. Как будто прежде вы не имели дел с замужними дамами. Нет, я иду с вами, не отговаривайте меня! — решил Александр Раухвельд. — В конце — концов, я полицейский врач и числюсь в штате минитерства внутренних дел.

Он повернулся и ушёл в свою комнату. Через полминуты Александр присоединился к Шумилову, одевавшему в прихожей старый плащ — пыльник. Дабы не утруждаться с надеванием неудобной пистолетной кобуры, Алексей Иванович решил держать револьвер в руке под плащом: засунув правую руку в карман, он через подкладку крепко охватил ствол. Револьвер оказался расположен под плащом рукоятью вверх, при этом его присутствие со стороны нисколько не бросалось в глаза из — за складок широкого плаща. В любое мгновение Шумилов мог выхватить пистолет левой рукой; будучи переученным левшой, он в равной степени хорошо владел обеими руками, так что в применении оружия проблем возникнуть не могло.

Уже перед выходом из подъезда Шумилов придержал Александра Раухвельда за рукав:

— Давайте — ка с вами разойдёмся, дабы не внушать даме беспокойство. Всё — таки, она ждёт одного мужчину, а не двух. Я пройду через двор и остановлюсь под аркой, а вы обойдите угол и пройдите по панели мимо, словно не знакомы со мною.

Так и сделали. Раухвельд немного приотстал от Шумилова и двинулся по набережной реки Фонтанки, Алексей же Иванович повернул во двор. Ворота в арке ввиду позднего часа уже были затворены, но калитка в них оставалась открыта. Поскольку Шумилов, проходя через двор, срезал угол квартала, он должен был появиться в назначенном месте несколько ранее Раухвельда, может, на минуту, может, на полминуты.