Утопающий хватается за соломинку. Поскольку никаких зацепок по Ерофеевой не было, я спросила:

– Как называется салон?

– «Волос с неба», – ответил Ваня, – хозяин поюморить решил, но глупо получилось. Я обзвонил всех маминых учеников, весь день сидел. Никто из них про Ремчука Антона Борисовича не слышал.

– Иван, кто тебя просил? – рассердилась я.

– Вы же сами про него говорили, – заюлил паренек, – и про список маминых уроков.

– Да, – согласилась я, – но не лезь в расследование.

– Я хочу помочь, – уперся тинейджер, – это моя мама пропала, а не ваша.

Мне пришлось сурово сказать:

– Искать Ларису – моя задача, оставь профессионалам их работу. Своим звонком ты мог всполошить убийцу. Нельзя действовать впопыхах. Больше ни малейшей самодеятельности. О’кей?

– Сидеть, как отец, и ни фига не делать? – вскипел Ваня. – Мы с Сашкой завтра поедем по маминому маршруту, повторим ее день. Вдруг чего заметим?

– Категорически запрещаю! – рассердилась я. – Выкиньте из головы эту бредовую затею. Вы не понимаете, куда лезете! Если сейчас ты не пообещаешь сидеть тихо, велю вас с братом задержать!

– На каком основании? – возмутился Ваня. – По улицам ходить не запрещено. Я детективные сериалы смотрю, там постоянно говорят, что без причины человека замести нельзя.

– Рада, что ты таким образом получаешь юридические знания, – не сдержалась я. – Но если человек представляет помеху для следствия, его надо упрятать за решетку.

– Это моя мама, – тихо повторил Ваня. – Вам на нее плевать.

– Ошибаешься, – вздохнула я, – Ларису упорно ищут, а вот вы с братом можете ненароком испугать маньяка. И как он поступит? Думаешь, он спокойно отпустит женщину, которая его видела? Мерзавец не должен почувствовать опасность, пусть он считает, что обманул всех, что семья и сыщики поверили в смерть Ерофеевой.

– Ну… понял, – неохотно ответил Ваня.

– Если что придет в голову, сразу звони. Твоя информация про стрижку невероятно ценная, – решила я приободрить школьника.

– Угу, – промямлил тот. – Ваще, супер!

Трубка запищала, я отключила хэндс-фри и повернула к дому. Не успела «букашка» въехать в забитый машинами двор, как я вспомнила слова Алины. Она сказала, что Марфа владеет салоном «Волос с неба». Навряд ли в Москве есть две парикмахерские с таким названием.

Рука снова потянулась к сотовому.

– Алло, – нервным шепотом сказала Ангелина Иосифовна Вербова.

– Простите за поздний звонок, это снова Лампа Романова, – представилась я.

– Есть сведения о Галочке? – занервничала старушка.

– Всего один вопрос: куда вы водили девочку стричься? – быстро спросила я.

– Стричься? – с недоумением повторила бабушка. – Вы имеете в виду делать прическу? В самый хороший московский салон «Волос с неба»! Галочка сама его выбрала! Увидела рекламу в глянцевом журнале и попросила: «Ба, хочу туда!» Внучка у нас замечательная! Отличница! Три языка учит! Девочка-солнышко! Мы с мужем ей в мелких просьбах никогда не отказываем! Галоньку я возила к лучшему мастеру, победителю международных конкурсов, Дарье Славкиной. Конечно, это дорого, но результат того стоил. В последний раз, когда мы у нее были, Даша так красиво постригла Галчонка! Все ахнули! И в школе, и на танцевальных занятиях!

Из трубки донеслось тихое всхлипывание.

– Большое спасибо, – пролепетала я, – вы очень нам помогли.

– Добро бы так, – выдохнула Ангелина Иосифовна и отсоединилась.

Апартаменты Макса находятся в шикарном доме, я не знаю, сколько тут стоит квадратный метр, но полагаю, что, продав одну гардеробную, можно купить квартирку в Бутове или Марьине. Подъезд поражает своим великолепием, мраморные полы застилают ковры, почтовые ящики открываются не ключом, а при помощи пульта, в лифте висит огромное зеркало, а вместо консьержки дежурят накачанные парни в черной форме. Окна на лестничных площадках снабжены жалюзи, расписанными под бархат, и повсюду, где только возможно, торчат кадки с деревьями и горшки с цветами.

Но, несмотря на внешнюю красоту, в доме полно проблем. Мусоропровод здесь засоряется раза два в неделю, сантехника или электрика жильцам приходится ждать по несколько дней, лифты, отделанные красным деревом, регулярно отказываются ездить вверх-вниз, но самое неприятное – это отсутствие подземного паркинга.

Двор у нас невелик, поэтому найти поздним вечером место, куда приткнуть машину, практически невозможно. Макс рассказывал, что, когда башня заселялась, на общем собрании жильцы решили сделать разметку на асфальте и указать номера автомобилей, которые там будут парковаться. Но ничего хорошего из этой затеи не получилось. В семьях нынче по две-три машины, начались ссоры, разборки, теперь каждый пристраивается где получится. В наивыгоднейшем положении оказывается тот, кто возвращается домой раньше всех. Тем, кто, как я, задерживается за полночь, ни малейшего шанса притулиться нет.

Я с тоской оглядела набитый иномарками, словно консервная банка шпротами, двор, дала задний ход и вновь очутилась на проспекте. Поскольку бросать авто на шумной улице на ночь опасно, я решила пристроить его возле супермаркета. Конечно, у подъезда удобнее, но выбора нет. Отчаянно ругая горе-архитекторов, не подумавших про подземный паркинг, я пристроила машину, вернулась к дому, поднялась в лифте на свой этаж, открыла дверь в квартиру, шагнула через порог и со всего размаха врезалась лбом в стену.

Из глаз посыпались искры. Непонятно откуда взявшаяся преграда загудела. Постояв секунду в остолбенении, я догадалась пошарить рукой по стене и включить свет.

Перед моими глазами возник здоровенный цилиндр, висевший на цепи. Начинался он сантиметрах в двадцати от моей макушки, а заканчивался на уровне пояса. Какого бы роста человек ни пытался войти в дом, он непременно наткнется на конструкцию темно-синего цвета, разукрашенную изображением голубых глаз.

В полном ошеломлении я постучала ладонью по невесть откуда взявшейся штуке. «Бууум, – колоколом пропела та, – буум».

– Уже бегу, – раздалось из кухни, и в холл выскочила Рокси.

Домработница выглядела на редкость элегантно. На ней был застиранный байковый халат цвета мыши, переболевшей гепатитом. Правый рукав его оказался серым, левый пронзительно-желтым, а передняя часть являла смешение двух этих красок. Поясом служил один из галстуков Макса, правда, из нелюбимых, он имел ядовито-розовый цвет и был изгнан мужем из гардеробной.

Дальнейшая судьба абсолютно бесполезного атрибута мужской одежды терялась в тумане. Я полагала, что он сгинул в помойке. Ан нет, жив курилка, и нынче верно служит Рокси.

Волосы прислуги щетинились железными бигуди с широкими резинками. Интересно, где она раздобыла сию археологическую редкость? Даже моя мама, регулярно накручивавшая волосы, пользовалась пластмассовыми «закрутками» с поролоном. Неужели Рокси бережно хранит «папильотки» своей прабабушки?