— Да не с начала я прочитал, — Максимилиан взъерошил пятернёй правой руки волосы.

— Вот и хорошо! А то о чём прочитал — забудь!

— Ага! Ага! Конечно! Как там она? — он поднялся вслед за Юлькой.

— Нормально! О тебе, как ты понял, не спрашивала.

— Чё? Пошёл я? Труба зовёт! На работу!

— Не труба, а горн! Идите, молодой человек, работайте и другим не мешайте работать, — Юлька взглянула на взъерошенную шевелюру Максимилиана, — причешись хоть! Волосы дыбом, точно под высокое напряжение попал!

— С вами не то, что волосы дыбом встают, мозги закипают и из ушей дым валит! — Максимилиан закинул длиннющие руки за голову, потянулся, расправляя затёкшую спину, отчего казался длиннее, чем на самом деле.

— Курить меньше надо, дым из ушей не будет валить, — уже на ходу, беззлобно подшутила Юлька.

— Э! Мне нельзя бросать курить! — он, в два шага, догнал Юльку и пошёл рядом.

— Почему это!

— Ни-и-изя! Ещё длиннее стану! Выше уж некуда! — он, вдруг, почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Это Юрка — Юлькин белобрысый друг, недовольно смотрел в их сторону.

— Ревнует? — Максимилиан выразительно кивнул в сторону Юрки.

— Ой! И не говори, ревнивый ужасно! Я представить не могла, что существуют такие ревнивцы, как мой Юрка.

— Ты это! Поговори с ним!

— О чём поговорить? Максимилиан?

— Ну, это! Ну, чтобы не ревновал. Он тебя к фонарным столбам ещё не ревнует?

— Не поняла юмора. Причём тут наши с Юркой отношения и фонарные столбы?

— А столбы имеют фаллическую форму! Усекла?

Юлька прыснула, зажимая рот.

— Усекла.

— А это чё за явление Христа народу! — Максимилиан, откровенно, указательным пальцем, точно непосредственный трёхлетний малыш, ткнул в сторону проходившей неподалеку девушки. Иссиня-чёрные волосы безжизненно рассыпались по тоненькой спине почти до узенькой, по-мальчишески, заднице в обтягивающих бриджах из джинсовки. Бледное лицо, напоминающее белую прозрачную луну, меланхолично взирающую с небосклона на бессмысленно суетящихся людей, с их крошечными, по сравнению с масштабами вселенной, интересами и проблемами. Кроваво-красная помада, как обычно, расползлась по губам.

— Эй, как тебя там, женщина-вамп? Ты откуда и куда? — Тощая костлявая рука Максимилиана взметнулась вверх, приветствуя девушку.

Милка приостановилась, убирала с лица чёрную прядь волос, закрывающую глаза, тряхнула головой, распрямляя волосы за спиной. Юлька оглянулась, махнула Юрке рукой: «Я сейчас! Не волнуйся!»

— Мила! — всплеснула она руками, — тебя в крайности бросает, то рыжая, то чёрная! Свой-то у тебя какой цвет волос? Какой у тебя натуральный цвет? — уточнила она ещё раз и прикоснулась к безжизненным прядям Милкиных волос, — ты так и лысая можешь остаться, сколько можно над ними издеваться. Смотри, они больше похожи на паклю чем на волосы.

— Женщина-вамп! — Максимилиан сделал страшные глаза, — ты чё кровушки чьей-то напилась? Губы в кровище! И даже на щеке кровь! — он вытер подушечкой мизинца правой руки след размазавшейся помады на Милкиной щеке.

— Что обзываешься, Максимилиан! Сам же говорил, что надо перекраситься! Я перекрасилась — снова плохо! Снова никому не нравится! Может, на лысо побриться, чтобы всем угодить?

— Милая! — Максимилиан выделил голосом «и», — чё, нормальный цвет нельзя было купить? Или рука не поднялась? Мне бы сказала, у меня бы поднялась рука и не только она.

— Максимилиан! Кончай свои скабрёзные шуточки! — Юлька схватила его за предплечье и шутлив потрясла.

— Э, Юлия! Не забывай, что за твоими действиями следит твой белобрысый ухажёр! Тебе шуточки, а мне бошку открутит!

— Не достанет! Не беспокойся! — она ещё раз потрясла Максимилиана, потом отпустила, обернулась взглянуть, где Юрка — его уже не было.

— Ну, так и есть! Обиделся, заплакал и ушёл! — Максимилиан изобразил страдание на лице и даже всхлипнул.

— Хватит кривляться, шут гороховый! — беззлобно прикрикнула на него Юльки и поторопилась к Юрке — переживает человек, нервничает. Зачем человека зря расстраивать.

— Говорят, Ритка домой уехала? — Милка снизу вверх посмотрела на Максимилиана, — только не надо шутить! Надоело! Давай серьёзно! У нас с тобой всё-таки договорённость была.

— Теперь-то какой смысл в договорённости? Она уехала, можешь вцепляться когтями и зубами в любовь всей своей жизни. Только не уверен, захочет ли он с тобой уединяться. Страшно! Так и, кажется, сейчас вцепишься в горло и высосешь всю кровь, без остатка! — Максимилиан тихонько взвыл истошным голосом.

— Ай, ну, тебя! — Милка локтем легонько пихнула Максимилиана в живот и пошла.

— Милая! — Максимилиан называл её имя только с ударением на «и». Она не знала, нравится ей так или нет.

— Что тебе?

— Ты это! Лохмы-то свои в хвост забери, а ещё лучше, заплети в косу.

— Много ты понимаешь! — покосилась она в его сторону.

— А то перепугается мальчонка и сбежит. Особенно ночью, если пойдёте куда-нить в лесочек прогуляться!

— Тебя не касается! — дёрнула плечом Милка.

— Как знаешь, и помаду эту безумную сотри, лучше будет! Точняк!

Милка не ответила, торопливо забежала в свою комнатушку, они делили её ещё с одной девчонкой — помощницей воспитателя. Подошла к небольшому зеркалу, повешенному на забитый в стену гвоздик, заботливой рукой её соседки. Посмотрела на своё отражение, попробовала забрать волосы в хвост, потом заплела косу, стёрла кровавую помаду с губ, стёрла жирную чёрную подводку с глаз. Из зеркала на неё взглянула девчонка — обыкновенная, но изображающая страстную обольстительницу. Она повертелась перед зеркалом — пытаясь придать взгляду то дерзкий вид, то страстный, обжигающий, провела кончиком языка по чуть приоткрытым губам. Как лучше? Не понятно! «Страстная обольстительница! — она решила примерить эту роль на себя. — Да! Страстная! И обольстительная! Не то, что Ритка: «Хрю-хрю! Мухрю!» — она скривила лицо, сморщила нос, изображая свиной пятачок. — Недаром, у них что-то пошло не так». Милка распустила волосы, тщательно расчесала, заплела косу, перекинула её через левое плечо на грудь, чуть тронула тушью ресницы, на губы — блеск. «Нет! Надо придать глазам больше страсти!» Подвела верхние веки серым карандашом, прищурила глаза, потом широко распахнула, как бы увидев что-то сверхъестественное, послала своему отражению воздушный поцелуй и выскользнула за дверь: «Теперь ты от меня никуда не денешься, май лав!» Она, как бы невзначай, прошла мимо его корпуса, надеясь встретить «совершенно случайно» Максима. Его не было. «Ну, и ладно, всё равно где-нибудь увидимся — территория лагеря небольшая. Не захочешь, да всё равно встретишься!»

— Опаньки! Кто это? — услышала она за спиной голос. Максим забыл ветровку и вернулся её забрать, — Мила в образе Алёнушки с косой, перекинутой на грудь. Что-то ты почернела? А? К чему бы это? Я тебя еле узнал.

Милка прищурила глаза, потом широко распахнула, применяя отработанный перед зеркалом, приёмчик обольщения. Набрала