— Что же ты делаешь, скотина?! — закричала она, вцепившись в Борисова. — Я же тоже живой человек! Ты зачем надо мной издеваешься? Ну, расстались — и ладно. Зачем же цветы дарить? Да еще мои любимые лилии! Мне же больно, это ты можешь понять?! Или ты совсем чурбан бесчувственный?!"

— Но Кира… — Борисов в испуге попятился; он явно забыл все свои восточные приемы самозащиты.

Или не было у его учителя таких приемов, которые были бы действенны против разгневанной Киры. Поэтому Борисов никак не помешал девушке вцепиться ему в ворот пальто и трясти как грушу.

— Ты все не так поняла! — кричал Борисов. — Честное слово, Кира!

К этому времени подоспела и Леся. Она вцепилась в Киру и начала тащить ее назад.

— Ты же обещала, что все будет мирно! — вопила она.

— Да, мирно, — согласилась Кира. И тут же отвесила Борисову смачную оплеуху.

Потом последовали еще две. А затем Кира, резко развернувшись, зашагала к тому же такси, на котором они приехали.

— И чтобы больше не смел дарить мне свои цветочки! — бросила она через плечо. — Иначе убью! Ты меня знаешь, я шутить не стану!

Борисов и его девушка — у нее во время экзекуции, проводимой над Борисовым, даже слезы высохли — молча смотрели ей вслед. Леся поспешила за подругой.

— Ну что? Легче стало? — поинтересовалась она.

— Угу, — хлюпнула носом Кира. — Хоть душу отвела. Поехали!

Но таксист, увидев, что они направляются прямо к нему, неожиданно дал газу и умчался. Похоже, он совершенно не хотел разделить судьбу Борисова. И его можно было понять.

Со стороны все выглядело, должно быть, довольно странно. Стоит себе прилично одетый молодой человек со своей девушкой. Вдруг разъяренная рыжая фурия набрасывается на него и, колотя по морде, кричит, чтобы он не смел ей больше никогда в жизни дарить цветы. И что от такой еще можно ожидать? Вдруг она и на него, на таксиста, набросится?

— Ничего, ничего, — пыталась утешить Киру подруга, когда они все же поймали другую машину и уже ехали к себе домой. — Все будет в порядке. Сейчас ляжешь в кроватку, выпьешь каких-нибудь капелек, а завтра все покажется сущей ерундой.

— Завтра приедут Али и Тим, — напомнила Кира. — И если до тех пор мы не выставим немцев, то нас ожидает еще один скандал.

— Сейчас приедем и решим эту проблему, — сказала Леся.

Но оказалось, что со своим оптимистичным прогнозом она несколько поторопилась. Потому что дома подруги сразу поняли: сейчас выдворять немцев — не лучшее время.

В коридоре связанные с истинно германской аккуратностью лежали трое молодых людей. И самое неприятное, что все трое были подругам отлично знакомы. А Якоб с Йенсом сидели тут же. Но при виде подруг быстро вскочили и, взволнованные, начали им что-то объяснять.

Видимо, в связи со схваткой и с только что пережитым ими стрессом русский у них из голов выветрился начисто. А на то, что схватка имела место и была жестокой, указывали поверженные предметы обстановки. Тем временем свой рассказ Якоб с Йенсом продолжали на немецком языке, которого подруги никак не разумели. Впрочем, девушкам и так все было ясно. Во всяком случае — почти все.

Немцев же интересовало следующее. Знакомы ли подругам люди, которых они связали? Если да, то как они тут появились в отсутствие хозяек? А если нет, то как лучше их сдать в руки полиции? Ни на один из этих вопросов подруги пока что не могли ответить. Их растерянность была столь же велика, сколь и возмущение немцев.

— Это откуда же они тут прямо сегодня взялись? — проворчала Леся, переступив порог и разглядев пленных, которых приготовили к их возвращению Якоб с Йенсом. — По нашим расчетам, они должны были вернуться только завтра? Да, Кира? Или мы с тобой где-то ошиблись?

Кира ничего не ответила. Вместо этого она легонько пнула в бок ближайшего к ней пленника.

— Ты чего время работы изменить вздумал? — спросила она у парня. — Раньше вы квартиры ветхих старушек только днем обчищали. Что случилось? Почему такая перемена?

— Ты кто такая? — прохрипел связанный Жорик, ибо это был именно он. — И где старушка?

— Старушка?! — неожиданно развеселилась Леся. — А я за нее.

— Так как же? — допытывался Йене. — Эти люди — ваши знакомые?

— Знакомые, но развязывать мы их пока не будем, — объяснила немцу Кира.

— Как же так? — изумился немец.

— Таких знакомых лучше держать в связанном виде, — заметила Леся. — Безопасней будет.

Подруги прошли на кухню, где попили прохладной водички. И заодно привели свои растрепанные нервы в относительный порядок. Вернувшись в коридор, они уже почти знали, как им следует действовать дальше. Честно говоря, немцам следовало в ножки поклониться. Йене и Якоб оказали подругам просто неоценимую услугу, так основательно скрутив горе-домушников.

— Ну что, ребята, — подсев к Жорику и его приятелям, произнесла Кира. — У вас есть два выхода.

На лице Жорика появились первые признаки интереса. До сих пор он взирал на жизнь с глубочайшим унынием. И выход ему виделся только один. Вел он на скамью подсудимых и в тюремную камеру.

— Либо мы прямо сейчас сдаем вас в милицию, — продолжала Кира, — после чего вы ближайшие годы своей молодой жизни проведете за решеткой в местах не столь отдаленных. Либо прямо сейчас покаетесь как на духу, как дошли до жизни такой.

— Вот еще! — фыркнул Жорик. — Надо очень! Мы просто квартирой ошиблись. А тут эти два типа на нас налетели. Что им от нас нужно было? Мы вообще тут в первый раз. Ошиблись дверью. Если что не так, могли бы русским языком сказать, а не с кулаками набрасываться. И еще неизвестно, кто на кого в суд подавать должен. Мне вон этот ваш битюг все ребра помял. — И он кивнул в сторону Якоба.

— Очень нехорошо начинать исповедь с вранья, — с укором заметила Леся. — Это может насторожить ваших собеседников.

Леся прекрасно понимала, что трое домушников сейчас целиком и полностью у них в руках, так что можно было немного поиздеваться над парнями.

— Да мы вас знать не знаем! — возмутился Жорик. — Вы не хозяйки квартиры. Чего пристали?

— Вот как? — хихикнула Кира. — Не хозяйки, говоришь?

И подруги исчезли ненадолго в ванной комнате. Обратно они вернулись в маскарадных костюмах. Кира была в своем ужасном платке, под которым топорщились разные твердые выпуклости и углы. И в боевой раскраске, в которой преобладали ярко-синие тени в пол-лица, алая помада на губах и сочные пятна румянца. Леся же скрючилась под своим теплым одеялом и платком; при этом она постоянно тряслась и почесывалась.

— А теперь? — еще больше развеселилась Кира, увидев лица домушников. — Теперь ты узнаешь нас, Жорик?