И старичок вздев вверх правую ручку, звонко щелкнул пальцами, да тотчас у него на коленях появилась долгая, остроконечная шапка, будто пошитая из отрезов разноцветной ткани, Керк изумленно воззрился на ту обнову, да пораженный изъяснениями духа, вопросил:

– Значит, до этого ты жил в другом месте? А, где?

– До этого, – молвил старичок и расправил свою шапку на вытянутых ровненько на ложе ногах. – Я жил в другом месте и у меня был другой хозяин. Но мой дом разрушили, хозяина убили, а маленькая дочь хозяина собрала золу и угольки из сломанной печи, и сохранила в них нас. А когда она выросла и вышла замуж за Ярила, по реклу Разумный, и тот построил для своей семьи этот дворец, принесла в него нас. С тех пор мы тут хозяйничаем.

– Значит, ты пришел в нашу семью, через мою прабабку, – догадливо изрек наследник, не столько спрашивая, сколько утверждая.

– Ага, через твою пра-пра-прабабку, – добавил старичок, и, переключив внимание с шапки на длинную бородушку, принялся ее легохонько поглаживать. – Хорошая она девочка была, потом славная девушка, достойная женщина и мать. Восьмерым сыновьям жизнь подарила, да сыновья все были под стать матери и отцу, красивые, да удалые воины, – закончил старичок, замолчал и тихонько хлюпнул носом.

Тишину некоторое время никто не нарушал, а малеша погодя домовой сказал, обращаясь к Керку по новому имени:

– Я, что пришел тебе поведать, Святозар. Твой брат Эрих, что-то худое против тебя замышляет. Я недавно был у него в опочивальне, и видел, как он бегал по покоям из угла в угол, рвал на себе волосы, плакал и причитал. « Не могу, не могу, не хочу, не хочу слушать». Не знаю, кого он там слушать не хочет, но чувствую я, что-то тут нечисто. Знаю я, ты хотел его на гулянье позвать. Так вот ты его на гулянье не зови. Помни, что до дня рождения Бога Коляды на землю выползает всякая нечисть, они есть верные дружинники самого Бога Велеса и веселятся, празднуют в честь него. Будь очень осторожен и один никуда не ходи. Понял? – встревожено зыркнув на Керка, спросил старичок.

Наследник посмотрел в черные угольки глаз доброжила, и, уловив в них смятение, ответил:

– Знаешь, добрый хозяин, я это никому не говорил, но тебе скажу. Раньше мне казалось, что это мать Эриха натравливает на меня, но теперь… – он немного потянул. – Когда я был на испытании в лесу, то взглянул ночью на костер, за которым сидел слуга, Эриха, Нук, и заметил два горящих глаза, да силуэт волка. Я отер глаза, и, сызнова посмотрел, но ничего не увидел. Однако чуть позже я дотронулся до спящего Нука и почувствовал словно не живое тело, а холодный безжизненный камень. И знаешь, доброжил, я просто уверен, что Нук не тот за которого себя выдает.

– Ты, думаешь, он вурколак человек-волк, – поинтересовался старичок и беспокойно заерзал на месте.

– И не только это. Мне кажется он злой ведун, – понижая голос, заметил Керк и сам содрогнулся от тех страшных подозрений.

– Что ж, хозяин, может ты и прав. Я за ним понаблюдаю. А ты об этом правителю говорил? – тревожным голоском вопросил домовой и тихонько закряхтев, поднялся на ножки да оперся рукой о плечо юноши.

– Нет, доброжил, ведь это только мои ощущения и точно я не уверен. Посему не хочу наводить напраслину на Нука, – пояснил наследник и покачал отрицательно головой.

– Тогда, хозяин, будь вдвойне внимательней и осторожней. Прощай, я буду за тобой приглядывать, – негромко сказал доброжил и несильно похлопал юношу по плечу волосатой ладошкой.

Да в тоже мгновение исчез с ложа, столь внезапно, что Керк слегка отпрянув в сторону, спешно протянул руку и провел по тому месту, где только, что сидел старичок. Впрочем, ничего там не нащупав в очередной раз подивился великой магии Духов, и пошел укладываться почивать.

Глава семнадцатая

Весь следующий день Керк с волнением ждал приезда друга. Он знал, что Стоян приедет к вечеру, но уже с утра стал думать о гуляньях. Ему очень хотелось побыть среди молодых поговорить, посмеяться, увидеть юные лица и свет, исходящий от них, не омраченный пережитыми бедами и невзгодами. Наследник ощущал, как сильно за это время он соскучился за простым общением со сверстниками и всей душой стремился скорее попасть на посиделки. Потому-то весь долгий день поглядывал на солнце, поторапливая его ход. Сегодня на удивленье, для месяца студень, выдался весьма теплый и солнечный день. Выпавший недавно снег подтаял, образовав повсюду слякоть, но к вечеру похолодало, подул порывистый, северный ветер и все лужи превратились в прозрачно-стеклянные озера. И когда, наконец– то, Стоян приехал за Керком, то тот вышел обряженный в медвежью шкуру и с мешком гостинцев для ребятни и дев, да сев на коня двинулся из города. Парни ехали неспешно, изредка перебрасываясь словами, так как оба были напряжены и взволнованы. Наследник перед выездом, оглядел Стояна который, вырядился столь нелепо, что сразу невозможно было понять, кого он изображает. Да только выехав за крепостные ворота, старший сын Дубыни водрузил на голову накладную рожу с громадным клювом и Керк догадался, что тот изображает петуха. На дороге, что вела из города, прямо около распахнутых створок ворот крепости их поджидала ватага парней тоже на лошадях, одетых кто во, что горазд. Тут тебе были и птицы, и звери, и духи, и существа: волки, лисы, орлы, лешие, вурколаки, страшилы и старики.

Как только Керк и Стоян подъехали к ребятам, те до этого громко гоготавшие в миг присмирели и низко поклонились наследнику. Керк кивнул головой им в ответ в знак приветствия. И, объединившись в одну дружную гурьбу, парни пустили лошадей галопом да поскакали на посиделки. Жировая изба находилась в той же деревне, где и дом Дубыни, поэтому дорога не заняла много времени.

Парни въехали на простой двор, ярко освещаемый факелами, поспрыгивали с лошадей и тут же к ним подбежали ребятишки, ожидая гостинцев. Стоян придержал коня Керка за уздечку, а Искрен, который был одет в седовласого старика, помог снять мешок, и раскрыл его. И тогда наследник изображая Велеса, даровавшего людям грамоту и законы, полез в мешок и стал доставать оттуда сладости: леденцы, да пряники, да, подражая Богу принялся раздавать в подставляемые ребятней ладони. Детвора, получив сладости, кланялась, не столько Керку, сколько самому Богу Велесу, и, славя его светлое имя, расходились. Когда ребятишки, получив дары, разбежались, Искрен взвалил изрядно полегчавший мешок