Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 74
Перейти на страницу:

Как будто узнаёшь лица пешеходов на набережной Вильсон. Никто не взорван, не размножен в футбольную команду. Никаких извращенных или смешных инсталляций. Местные жители умеют владеть собой. На той стороне озера застывшая в воздухе высоченная струя фонтана Жет д'О. Изгородь из шиповника выдержала и там, и на набережной Монблан. Здесь люди нам на самом деле знакомы, ведь мы так часто проходили мимо их окаменевших душ. Впечатление, будто нас ждали. Безоружных? Побережем-ка нервы. Очевидно, фанатичный фатализм Куботы успокаивающе подействовал на белую парочку; по крайней мере, их руки пусты и не поглаживают боковые карманы рюкзаков. Я вошел в Женеву точно таким же, каким покинул ее два с половиной года назад. Не каждый может этим похвастаться. Возможно, в нашем случае это несколько преждевременное утверждение, но справедливое на 99,999999%. Хотя здесь, разумеется, все изменилось на три секунды. Внушаешь себе, что это читается на том или ином лице, особенно у симпатичных женщин в шляпках и без оных. Поскольку наручные часы болванчиков ни на что не годятся даже перед лицом коронованного РОЛЕКСом здания или около мастерской ПАТЕК ФИЛИПП в наиблагороднейшем районе (да кто точно ставит себе время!), мы проводим выборочную проверку телевизионных экранов: семь раз искаженная мультипликационной болью кошачья морда, десять раз вновь опустивший глаза швейцарский зарубежный корреспондент с другой планеты Флорида. Женеве, похоже, стукнули молотком по хвосту, как и всем другим городам. Никаких беспорядков в уличных кафе. Никаких полупроглоченных черными дырами прохожих. Два-три человека сидят с озадаченными лицами на мощеном тротуаре, по виду отнюдь не клошары, а классические подправленные болванчики (ПБ), хроносферно увечные и опрокинутые, которым впоследствии придали более или менее удобные позы (ровно поставить их вновь невозможно). Тем не менее мы что-то чуем, наверное, именно из-за недостатка пищи для глаз. Остров Руссо. Любой зомби интуитивно направится в первую очередь туда, к нашему конференц-отелю, чтобы также интуитивно отшатнуться от него. Перед отелем «Берж» нахлынули воспоминания, мне хочется увидеть графиню, мою первую любвеобильную жертву с бесчисленными кольцами. На мосту Берж не видно палки с синей перчаткой. И все же Борис с Анной отказываются идти на остров Руссо. Мы уже хотим было повернуть, как в глаза наконец-то бросается установленный на тротуаре плакат. На нем — увеличенная листовка Шпербера. А сверху, как две ладони, две доски с цифрами, как будто нам, хронофигуристам, кто-то выставил оценки за артистизм: 3 и 7. Под ними, на плакате, от руки подписано: «Вы посетитель номер:__».

10

Мечты Куботы о баре «Новая черепаха» вряд ли сбудутся. Теперь не бывает многочисленных людских сборищ в заранее намеченных и перегруженных воспоминаниями местах. Никто не ходит на остров Руссо и даже не представляет себе возможности большой встречи одноклассников, по образцу хилтоновской когда-то в начале безвременья. Но настроение у всех невероятное. Уверенное. Позитивное. Заразительное. Все позиции сданы. Остатки клана Тийе очистили виллу в парке О-Вив, ЦЕРНисты не обитают больше в роскошном особняке в парке Муанье. Ни единый человек не бывает на левом берегу Роны, в Старом городе, и никто не уходит на север дальше железнодорожных путей около вокзала Корнавен. Все, каждый мужчина, каждая женщина, эльфята и зомби-подростки населяют район озерного берега, кварталы Сан-Жерве и Паки. Обычно все встречаются на набережных, где и квартируют — непринужденно, быстро, безо всякого плана меняя комнаты — в отелях «Хилтон», «Берж», «Пэ», «Ришмон» или у частных хозяев с привлекательными апартаментами и органами.

Исчезла дурная привычка ношения оружия — по всей видимости, вместе с исчезновением убийц. За последние два года не известно ни единой акции «Спящей Красавицы» в районе Женевы. Тем не менее пока, в минувшие после СОБЫТИЯ недели, общие соображения безопасности и желание избежать слишком большого и соблазнительного риска помешали созыву генерального собрания. Однако новости текут надежным потоком, все то и дело спонтанно видятся в ресторанах, в кафе, на променадах, выделяясь среди болванчиков южным загаром, небрежной запущенностью, повадками Робинзона Крузо и суверенным владением нашим уникальным релятивистским искусством движения, чему десятки тысяч женевцев внимают, остолбенев от изумления, которое переполняет их до последнего капилляра, словно искусственная смола — модели для анатомического препарирования.

Ни в ком нет страха или даже робости. Общее возбуждение, как перед запуском ракеты или космического челнока, смешалось с новой нежностью или по меньшей мере сдержанностью по отношению к болванчикам, которых больше не опрокидывают, над которыми не издеваются в общественных местах и не шутят. По доброте душевной кто-то вымыл лица и руки четырем покрашенным полицейским на Новой площади перед статуей генерала Дюфура, которые за три секунды образовали, довольно глупо уставившись друг на друга, клеверный лист в розовую полоску. Но голым дипломатам у Дворца Наций никто не помог, как не помог и тем, кто по велению «Спящей Красавицы» могли использовать РЫВОК только для смерти (сербский эмиссар, глядящий на клинок в своей груди). Шпербер даже упразднил свой четвертый (и самый непристойный) газетный киоск. Его листовку все читали и доверяют ему, а послезавтра ожидается возвращение его самого после «испытания», причем с напряжением, которое походит на предпраздничное, предновогоднее лихорадочное нетерпение или надежду на чудо в цирке, и чувство это необычайно заразительно.

Но одно место в Женеве уникально и неизменно — механическая врачебная практика Пэтти Доусон и Анто-нио Митидьери. Ее перенесли на набережную Берж, в залитые мертвенным светом помещения бывшей клиники двух знаменитых хирургов, куда обращаются как при недомогании, так и при информационном голоде, и где на белых кожаных креслах между малочисленных чучел пациентов (воспоминания об удачных сенсационных операциях) с удовольствием дожидаешься приема, перелистывая выпуски «Бюллетеня» разных лет. Доверие, внушаемое некогда Мендекером или — пока он еще был жив — Тийе, перешло к счастливому союзу сбежавшего теоретического физика и бывшего научного журналиста, которые научились применять свои медицинские навыки в новых, не-электронных, условиях. Они были первыми, кого мы, кто нас неожиданно обняли, едва мы вчетвером вошли в открытые двери врачебного кабинета. Ошеломляющий комфорт шестерной хроносферы, моментальное акустическое и эмоциональное расширение одарило нас таким приподнятым настроением, что казалось, если сейчас мы распахнем высокие старинные окна, тут же увидим и услышим, как грохочет транспорт на мосту Монблан, а Жет д'О, ледяной столб которого мы замечаем краем глаза, задорно взлетит еще на десять метров выше, а потом его пенистый кончик звонко шлепнется во вновь беспокойные, текучие, вихревые, волнистые воды. Обоих хрономедиков явно охватила такая же эйфория. Пэтти ни на йоту не состарилась, чуть потучнела и окрепла, но сияла так сильно, что мы непроизвольно опустили глаза на ее элегантные летние туфли, чтобы проверить, касаются ли они еще паркета. А свежевыбритый Антонио в снежно-белом врачебном халате выглядел, напротив, несколько отрешенно, но не менее оптимистично. Они угостили нас чаем с пирожными, быстро обработали маленькую воспаленную ссадину у Кубо-ты на предплечье, рассказали новости.

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?