Я иду по узкому уступу вдоль потока. В кроссовках, конечно, удобнее, но меня не покидает ощущение, что кто-то преследует меня, подкрадывается сзади в темноте, и от этого влажные камни кажутся в сто раз более скользкими. Звук моих шагов соединяется со звоном капель, падающих в черную воду. Я почти чувствую, как ко мне тянутся жесткие длинные пальцы. Я не помню, чтобы церковь была так далеко, когда приходила сюда с Картером, но в темноте время и пространство растягиваются, а тени становятся длиннее. Я упираюсь прямо в стену, чуть не уронив фонарик. Впереди тупик. Мне нужно вернуться туда же, откуда я пришла. Но тут кто-то зовет меня из туннеля. Я замираю. Мэри Энн? Это ее я видела в парке аттракционов? Нет. Тот, кого я заметила наверху, был неестественно высоким. Но она могла прийти за мной сюда. Что ей от меня нужно?

– Лола… – напевно зовет кто-то в темноте, и я чувствую, как волосы встают дыбом. – Ло-лааааа…

Она пришла помочь или, наоборот, заманить меня внутрь? Вдруг я иду навстречу чудовищу? Я дважды поскальзываюсь, больно подвернув лодыжку, а потом оступаюсь и попадаю ногой в мелкую речку, текущую сквозь пещеры. Кроссовки наполняются ледяной водой, брюки промокают от брызг. Я теряю равновесие и с размаху приземляюсь на каменистую дорожку. Стараюсь не всхлипывать. Не получается. Череп распирает от назойливого шума, но голос, звавший меня, затих.

– Мэри Энн! – зову я. – Мэри Энн, где ты? Чего ты хочешь?

Нет ответа. Я жду, но слышу лишь шум воды и ритмичный звон падающих капель. Может, мне померещилось?

Я не знаю, не знаю, не знаю.

По пещере прокатывается странный звук, разбиваясь на сотни мелких осколков и отражаясь от стен, окружающих меня со всех сторон. Щелк-щелк-щелк-щелк-ЩЕЛК! Это Мэри Энн? Или Мистер Джиттерс? Или Картер был прав и прямо сейчас надо мной сдвигается земля? Очень холодно. Несмотря на теплый свитер, по спине пробегают мурашки, когда я касаюсь ледяной стены пещеры.

Давай, Лола. Просто найди церковь – и ты выберешься отсюда.

Это не Нолан. И не Мэри Энн. Это мой собственный голос. Я иду в обратную сторону, внимательно смотря на землю под ногами. Фонарик слабо освещает мне путь. Я оставляю за собой мокрые следы, которые исчезают в темноте.

– Черт, – бормочу я, останавливаясь в очередной раз.

Я снова у той же каменной стены, в том же самом тупике. Неужели я опять пропустила поворот? Видимо, путь к провалу гораздо длиннее, чем я думала. Сложно собраться с мыслями, когда вокруг столько непонятных шумов. Обувь промок ла насквозь, и у меня сильно замерзли ноги. С каждым следующим шагом они немеют все сильнее и сильнее. Через несколько метров я оступаюсь и попадаю на острый камень. От внезапной боли сводит икру. Выругавшись, я наклоняюсь, чтобы размять мышцу. И тут что-то касается моих волос. Я вскидываю голову, но вокруг никого нет. Пустота.

– Мэри Энн! – шепчу я. – Ты здесь?

Я знаю, что она не ответит. Я совсем одна.

Кажется, я иду уже несколько часов. Поскальзываюсь, спотыкаюсь, перебираюсь из одного зала в другой. Щелчки и стук преследуют меня, окутывают, словно плотное одеяло. Этот звук напоминает топот жучков Лорелеи. Интересно, думала ли она об этом? Может, она делала их именно для того, чтобы они напоминали ей об этом темном месте и предупреждали о монстрах, которые проникали по ночам в ее комнату?

Свет фонарика становится все слабее. Я пыталась не замечать этого, но сейчас он едва освещает мне путь. Скоро темнота поглотит меня полностью. Станут ли меня искать? Я начинаю тихонько петь, чтобы немного отвлечься, и мои слова эхом возвращаются обратно:

Истерически усмехаюсь. Если бы это было черно-белое кино, сейчас меня бы кто-нибудь вырубил.

Лодыжка пульсирует от боли. Нужно скорее выбираться отсюда. Но все туннели выглядят одинаково, и я поворачивала туда и обратно уже столько раз, что не понимаю, откуда пришла. В какую сторону текла река? В пещеру или из нее? Не важно, сейчас я все равно не смогу увидеть направление течения. Я сажусь на корточки и растираю лодыжку, параллельно стараясь унять дрожь. Что бы посоветовал Нолан? Я пытаюсь прислушаться к нему. Но слышу лишь щелчки, многократно умножаемые эхом. И всё.

– Прекрати, – изображаю я голос Нолана. – Из этих пещер как минимум два выхода: через церковь и там, откуда ты пришла.

Я встаю, распрямляю спину до хруста позвонков. Этот звук сливается с рокотом пещер. Иду вперед. А что еще остается делать? Одной рукой я держусь за стену и ощупываю шероховатую поверхность камней, чтобы не пропустить поворот. Через несколько минут фонарик на шее начинает мигать и гаснет.

– Без паники, – говорю я в темноту. Мой голос спокоен.

Спокойно. Я совершенно спокойна.

– Держи руку на стене. Ты найдешь путь наружу, если не будешь паниковать.

Паниковать, паниковать, паниковать, паниковать…

Эхо окружает меня со всех сторон. Мистер Джиттерс здесь, он смеется надо мной. Он приближается. Он уже слишком близко.

– Я никогда не оставлю тебя, как она, – шепчет Мэри Энн, но потом ее голос меняется, и прямо над моим ухом раздается скрежет зубов: – Как все они.

Я чувствую, как она двигается в темноте, распрямляется, превращается в монстра. В Мистера Джиттерса. Он проводит заостренным пальцем по моему позвоночнику, оставляя на спине мокрую дорожку, и я изгибаюсь, как скорпион. А потом бросаюсь бежать.

Не успев сделать и пяти шагов, я спотыкаюсь на полном ходу и лечу вниз головой в неизвестность. Я думала, что попаду в воду или на мокрые камни, но неожиданно приземляюсь на гладкую поверхность, которая раскачивается от столкновения. Больно прикусываю щеку. Запястье горит от неудачного падения. Перелом? Я еще никогда ничего не ломала и не знаю, как это определить, но болит просто адски. Во рту появляется солоноватый привкус крови. Зажмурившись, я наконец сглатываю.

Умничка. Даже не пискнула.

Кажется, я в лодке. Узкой, деревянной и достаточно длинной, чтобы поместиться там лежа. Я вспоминаю сцену из «Ночной птицы», где Пташка бежит по узкой дорожке и прыгает в гондолу, которую принесла в пещеры подземная река. Это ее лодка: реквизит из фильма. В первый раз она спасла Пташку от оголодавших горожан, которые гнались за ней с вилами. Может, теперь спасет и меня.

Я переворачиваюсь на бок и упираюсь во что-то твердое – явно не борт лодки. Оно обернуто тканью. Жесткое, холодное. Дрожащими пальцами я провожу по твердым выступам.

О господи!

Я с трудом подавляю всхлип. Вот изгиб грудной клетки, вот круглый плечевой сустав. И тут костяшками пальцев я чувствую волосы.