Самое забавное, что пришлось использовать почти все знания, почерпнутые в учебнике по Общему чародейству, и их не хватило, пришлось воспользоваться подсказками от Шарика по совмещению чар от разных школ. Подсказок было немного, и вообще, как мне показалось, Шарику самому было интересно, что из всего этого получится. Во всяком случае гадостей он говорил куда меньше, чем обычно, а один раз вообще заявил, что у меня неплохая обучаемость, что для него по факту было комплиментом высшего уровня.

И вот наконец настал тот счастливый момент, когда мне удалось расслабиться в ванне, наполненной горячей водой, и не бояться, что что-то где-то протечет или невовремя не испарится, отчего произойдет переполнение канализационного отстойника. Роль последнего выполнял огромный бак в подвале, который должен был очищаться сразу, как жидкость поднималась до определенного уровня.

Ванная оказалась самым благоустроенным помещением в башне, если не считать комнаты Хосефы. Ну так ей зять угождал, который надеялся, что новое место ей настолько понравится, что она забудет дорогу к дочери. Что касается ванной, то тут все было сделано моими собственными чарами. Даже зеркало, которое я повесил над умывальником. На мои старые знания и умения прекрасно легли новые знания по чарам и дополнили их так, что я мог сделать любую операцию несколькими способами, и не всегда чародейскими. Скажем, нагнетание воды можно было устроить, заставив кого-нибудь качать ее вручную — уж простейший насос сделать проще простого. Тот же Эдисон умудрялся качать себе воду в домашний водопровод за счет гостей, открывавших калитку. Но Шарик сказал, что так тут не делают и что я привлеку ненужное внимание, а значит, проще обходиться чарами, да еще руну показал, которая вытягивает энергию из пространства и заполняет накопители так, что если мы не будем лить воду круглые сутки, то мне самому ничего с накопителями делать не придется.

— И стоило оно того? — проворчал Шарик, который воду не слишком любил и сидел сейчас в отдалении, чтобы на него не попало ни одной капли. Боялся, наверное, что мокрый ками станет выглядеть не столь красиво: пушистость скрадывала очертания и придавала мимишность, был бы там кожаный мешок на тоненьких палочках-ходулях — вызывал бы только страх и отвращение.

— Стоило, конечно, — ответил я. — Кроме того, ты не учитываешь, что получилась хорошая тренировка. Да я с камнем теперь почти профессионально работаю.

Сказал и замолчал, пытаясь понять, что меня так зацепило в собственных словах. И тут как понял…

— Шарик, а ведь я мог башню самостоятельно починить.

— Мог, конечно, — спокойно ответил этот комок меха.

— Ну так и надо было.

— Чародей сам ремонтирует стену? Хандро, ты, случайно, головой не ударялся в процессе работы с камнем?

— А что такого? — удивился я. — Сантехником, значит, мне работать можно, а каменщиком — нет? В чем разница-то?

— Потому что чародей никогда не станет делать то, что может сделать обычный человек. Ценить надо себя, — важно ответил Шарик и поднял лапу. — Эту твою водопроводную систему обычный человек смог бы сделать? Вот то-то.

Вопрос был спорным, потому что в моей прошлой жизни все это функционировало без чар.

— А как насчет сохранения денег?

— Репутация важнее. В конечном итоге, правильная репутация принесет нужные дивиденды. Сам подумай, что лучше: чтобы о тебе подумали, как о нищеброде, который готов на самые мелкие поручения ради пары медяшек, либо как о рачительном чародее, который не против сэкономить, но и деньги у него есть.

Логика Шарика для меня все была непонятна. Мысли шли у него очень уж загадочным путем. Наверняка в размышлениях у него была задействована не только кора головного мозга, но и огромное количество извилистых дорожек, которыми его крошечный мозг должен быть истыкан в невероятном количестве, чтобы компенсировать малые размеры.

— А как согласуется репутация с твоим предложением сделать мебель самостоятельно? — уточнил я. — Я ее не разобью вдребезги таким неосторожным поступком?

— Ну ты и балбесина, — фыркнул Шарик. — Если бы ты разговаривал с людьми или хотя бы слушал, что они говорят, то знал, что в Дахене нет своего краснодеревщика и те, кому не все равно, что у них стоит в доме, едут специально в другие города. То есть к тому, что ты самостоятельно сделаешь мебель хорошего уровня, отнесутся с пониманием. Всегда можно сказать, что это — дополнительная тренировка, а разъезжать по соседним городам у тебя времени нет.

Похоже, каталоги здесь распространялись только на книги. Это уже неплохо, потому что скоро мне придется заказывать новый комплект учебников, потому что старый я изучу полностью. Пока у меня лежал нетронутым только учебник по зельям, и то потому, что Шарик заявил, что работать нужно сразу в нормальных условиях и портить ценные ингредиенты, готовя из них на коленке, он не позволит.

— Тебе вообще нужно приводить в порядок жилище, — продолжал он важно. — Дыра посреди двора — это ненормально. Ты позоришь славное звание чародея. Раньше у тебя хоть причина была — ремонт башни, сейчас и ее нет.

— Я дождусь, пока на нас нападет еще кто-то, а затем сделаю забор, — предложил я. — Вот земля лишняя и образуется.

Шарик помолчал, задумчиво шевеля лапами, потом заинтересованно спросил:

— Хандро, ты маньяк?

— С чего вдруг?

— Зачем тебе нужно кого-нибудь убивать и хоронить на нашем дворе?

Я аж вздрогнул от перспективы заиметь не просто личное кладбище, а личное кладбище при въезде в башню. Так сказать, в устрашение будущим недругам.

— Ерунду не неси. Ты сам сказал, что на нас непременно нападут. Их придется сжигать, чтобы уничтожить улики, а мне как раз нужны душевые поддоны и плитка — на них камня из-под десмондов не хватило.

И если Серхио я был согласен пускать в свою ванную, то Хосефу с найденным для нее помощником — нет. Он, кстати, у нас не ночевал, приезжал утром на ослике и на нем же уезжал вечером. А поставить забор предложила Хосефа, которой упорно казалось, что ее подчиненный недостаточно упахивается, а значит, должен вырыть канаву для фундамента под забор. Этот вопрос следовало вначале изучить, чтобы понять, где заканчивается моя земля, и строить уже по границе.

— Вот теперь ты мыслишь, как настоящий чародей, — неожиданно обрадовался Шарик. — Если тебя с детства правильно учили бы, дону Леону не пришлось бы за тебя краснеть. Но поскольку тебе голову забили всякой ерундой, выправлять ее очень сложно.

— Не ерундой, а естественными науками, — возмутился я.

— Они нужны только тем, кто не умеет в чародейство, — убежденно сказал Шарик, — а значит, ерундой.

— Они описывают процессы, происходящие вокруг нас, — возразил я, — и чары туда прекрасно вписываются, если знаешь, как вписать. По-твоему, почему я так быстро освоил почти все темы первого курса?

— Потому что дон Леон правильно выбрал ученика, с хорошими мозгами, — ответил Шарик, напрочь позабыв, что парой минут ранее называл меня балбесиной.

— Ты ничего не путаешь? Он выбрал жертвенную овечку для своих целей, и мозги при этом были последним, на что он ориентировался.

— Кого попало он бы учеником не согласился взять, — отрезал Шарик. — Ты ему подошел, иначе бы он не согласился.

— У него просто выбора не было, — напомнил я. — До следующей удачно кандидатуры дон Леон не дожил бы. И подгадил он мне вполне сознательно. Не знаю, насколько талантливым чародеем он был, но мудаком был однозначно.

— Это потому что всю его семью извели, — взвился Шарик. — Только представь, как бы ты себя чувствовал, если бы всех твоих близких убили?

— Не хотел бы это узнавать, — честно признал я.

Мысли о том, что моя прошлая жизнь в прямом смысле осталась в прошлом, и очень далеком, меня вымораживали. Возможно, имей я шанс отомстить, я бы не чувствовал себя столь странно, но мстить было некому, поэтому уподобиться дону Леону мне не грозило.

— Ладно, оставим бедного дона Леона в покое, — предложил я. — Что у нас там дальше по твоему плану обучения? Забор пока не трогаем, как и территорию вокруг башни.

Шарик придвинулся поближе, что в его понимании было намеком на серьезный разговор.

— Дальше так дальше, — согласился он. — Чего тебе, Хандро, не хватает сейчас больше всего?

Я даже задумываться не стал.

— Столика, на котором бы стояла бутылка с хорошим вином, и бокала с этим вином же в руке.

— Да, балбесина, рано я тебя похвалил. — Он страдальчески прижал лапки к волосатой груди. —