— Не надо туда ходить, мэм, — повторила она. — Не надо дразнить… ну, того, кто живет в подземелье.

— Значит, под домом есть подземелья? — спросила Анна, тщательно подбирая слова.

— Проход в старую ливневку, — Эмбер кивнула и как-то воровато оглянулась по сторонам. — Не надо тут быть.

— Дженифер Олбри дала мне разрешения. Ее отец мертв, — меньше всего Анне хотелось рассказывать Эмбер, как оно так вышло.

— Тем более. Мэм, нам нужно уйти отсюда, здесь нельзя оставаться, — Эмбер говорила торопливо. Она привстала на цыпочки, словно хотела заглянуть за плечо Анны и удостоверится, что из темноты подвала ничего не пытается вылезти. Греймур невольно шагнула к ней.

— Мэм, а может, вы меня снова угостите кофе? — поспешно добавила девочка. — Я без денег, то, что я нашла в доме, закончилось, а к соседям я не пойду, ну, потому что они…

— Что ты вообще здесь делаешь? — спохватилась Анна.

— Мать искала, — Эмбер как-то разом ссутулилась. — А то я удрала, и даже не знаю, что с ней. А если…

— Насколько я знаю, она жива, — Анна с каким-то странным облегчением подошла ближе. — Она проходит по программе защиты свидетелей, так что где она, я не в курсе. Но наверняка знает шеф-инспектор детектив О'Ши.

— А… — Эмбер замялась. — Можно мне кофе, мэм, пожалуйста?

Греймур вздохнула. И поняла, что в таком раскладе, конечно, не пойдет ни в какой подвал, а поедет искать какое-нибудь заведение, которое работает в это время суток.

В результате Эмбер получила не только две здоровенные порции капучино, но и завтрак в одном из кафе напротив Департамента полиции. Анна смотрела, как она наворачивает третью по счету булочку с джемом и, не удержавшись, спросила:

— Ты давно вернулась?

— Не знаю, — с набитым ртом отозвалась Эмбер. — Неделя, может. Или больше. Там в холмах никто не считает время. Там… Ну, в общем, мне говорили, что там можно и семь лет прожить, не заметив вообще. Потом вернуться, а все вокруг старые.

— Я не знала, что они отпускают похищенных детей, — осторожно проговорила Анна.

— Так я не ребенок, — Эмбер фыркнула. — Я могла и раньше уйти, Заря же пообещала, просто… Ну, вот ты пошла вечером потанцевать на дальних холмах, а потом считаешь, и оказывается, прошла неделя.

Лицо ее, подсвеченное мягкими лампами кафе, казалось бледным до прозрачности. Это была та же Эмбер Моран, которую Анна угощала капучино в холле Департамента, такая же растрепанная и тощая, только разом повзрослевшая.

— Это ведь точно насчет моей мамы? — тихо спросила она и посмотрела на Анну в упор.

— Мне ведь не все докладывают, — та вздохнула. — Насколько я знаю, она в порядке, но мне не имеют права сказать, где она и что с ней.

— А тот мужик? Ну, который вел дело отца и дяди.

— Я думаю, он должен знать. В крайнем случае, он точно знает, кто сможет тебе помочь.

Эмбер тоскливо посмотрела в окно на тяжелое здание Департамента:

— Не люблю копов. Но, наверное, придется. Мэм, а можно мне немного денег? Ну, одолжить? На ланч.

Анна вздохнула и полезла за кошельком. Подумала, что это страшно, когда ближайшим человеком, у которого подросток может попросить денег, оказывается медицинский эксперт, работавший по делу его родственников. И когда у девочки из до недавнего времени полной, нормальной семьи повадки беспризорницы — тоже.

Появление Эмбер на какое-то время словно выдернуло Анну из трясины мороков, но только на какое-то время. Глядя, как Дженсен готовит тело к первому на сегодняшний день вскрытию, она с болезненной ясностью подумала, что Дэйв, скорее всего, жив. Если бы он был мертв, он пришел. Так же, как пришел его дед.

Это понимание рушило все те стены отчуждения, которые Анна пыталась выстроить вокруг себя. Мороки оживали и начинали требовать. Чего — Греймур понять не могла.

— Ух, этой ночью Охота была совсем близко к городу, — сказал Дженсен, начиная Y-образный разрез на теле мужчины, погибшего предположительно из-за высотной травмы позвоночника. Говорил Дженсен таким тоном, словно сообщал Анне, что прошлая ночь была ветреной. — У меня чуть сердце из груди не выскочило от звука их рогов.

Греймур вздрогнула. Она помнила тот низкий протяжный звук, который выдернул ее из ледяной власти сна. Звук, от которого ее собственное сердце чуть не остановилось.

— Может, — так же буднично продолжал Дженсен, — этот бедолага потому и сиганул с крыши. Говорят, рога Охоты могут свести с ума.

— Пока не установлено, что это суицид, — сказала Анна, наблюдая за работой техника.

— Мэм, вы слишком мало прожили в Байле, — Дженсен пожал плечами. Доктор Греймур с трудом удержалась, чтобы не выругаться вслух.

Она заканчивала отчет, никак не подтверждающий, но и не опровергающий утверждения Дженсена, когда ей позвонили с дежурного поста. Анна со странным спокойствием выслушала, что ее хочет видеть миссис Шинид Олбри, подтвердила, что ожидает ее, и только повесив трубку, поняла, что у нее закаменела челюсть. Под тонким льдом спокойствия что-то клубилось, грозясь вырваться наружу. В лучшем случае — криком. Анна судорожно сжала руки в кулаки и заставила себя пойти в комнату отдыха за кофе.

Старуху в черном, которую проводил к ней Дженсен, Греймур узнала не сразу. Суровая привратница, оберегавшая дом Энжелы Моран от незваных гостей, показалась Анне тогда несокрушимой. Сейчас — совершенно сломленной. Ничего удивительного, если вспомнить, что эта женщина потеряла, мужа и внука, а ее единственная дочь оказалась за решеткой.

Дэйв жив, решительно сказала себе Анна. Он наверняка жив.

— Вы были сегодня в нашем доме, — сказала Шинид Олбри вместо приветствия. В ее голосе не было вопроса, только усталая уверенность.

Анна не стала ей лгать:

— Ваша дочь хотела, чтобы я побывала там. Она сказала мне, где взять запасной ключ.

— Мне никогда не нравилась ее идея держать ключ под цветочным горшком, — миссис Олбри равнодушно пожала плечами. — Вам нужно будет прийти туда еще раз.

— Зачем? — Греймур резко подобралась.

— Он заметил тебя, когда ты была в доме, девочка, — блеклые глаза старухи неожиданно сверкнули каким-то лихорадочным блеском. — Он почувствовал, что у тебя есть то, что нужно ему. У него есть то, что нужно тебе. Понимаешь меня?

— Нет, — резко ответила Анна. Резче, чем стоило бы, чтобы не выдать трепыхнувшееся в грудной клетке сердце.

— У тебя есть ключ. Что-то, что открывает дорогу туда, куда холодный господин хочет попасть, — Шинид Олбри устало вздохнула. Анна запоздало подумала, что стоило бы предложить ей сесть. Делать это совершенно не хотелось.

Значит, холодный господин. Тот, о ком говорил ей мертвый муж этой женщины. Тот, кто свел с ума журналиста Моргана О'Рейли. Тварь, лицо которой Анна видела в кровавой воде. Тот, кого Даг Олбри назвал колдуном с холмов.