О лучших условиях нельзя было и мечтать, если только забыть, что для каждого из нас это был тот же фронт».

Когда Эрих прибыл в это сказочное место, еще помня ужасы болотного лагеря в Кирове, он оправился достаточно быстро. После недолгого пребывания в госпитале, чтобы удостовериться, что он не подцепил на болотах тиф, Эрих ощутил, как воспряли его дух и тело. Работа на кухне была относительно легкой и давала столь нужную ему пищу. Это помогло быстро приобрести новый взгляд на жизнь.

Вот при таких обстоятельствах Эрих Хартманн попал в странный расколотый мир лагерей немецких военнопленных в России. Содержавшиеся там немцы, офицеры и рядовые, не представляли собой монолитного блока решительных упрямцев. В этом отношении внешне приятный Грязовец был подлинными джунглями.

Основой для раскола заключенных немцев послужили политические расхождения догитлеровской Германии. Тогда миллионы немцев были убежденными коммунистами, а коммунистическая партия была реальной силой на выборах. Захват Гитлером власти был следствием коммунистической угрозы, с которой он и его нацисты ожесточенно боролись. После того как Гитлер стал рейхсканцлером, коммунисты были лишены возможности получить власть, а их движение было подавлено. Тем не менее нет никаких свидетельств, что миллионы коммунистов отказались от своих убеждений. Поэтому нет ничего странного, что после поражения Германии и под влиянием советского плена многие немцы начали сотрудничать с Советами.

В русских тюрьмах были созданы такие организации, как Национальный Комитет и Союз германских офицеров. Политиканы вроде Ульбрихта и Пика являлись членами этих организаций еще до того, как русские освободили их и отправили создавать правительство Восточной Германии. Фельдмаршал Паулюс, который сдался в Сталинграде, был еще одним видным антифашистом. Возможно, самым известным являлся генерал фон Зейдлитц, вместе с которым Эрих находился в Новочеркасской тюрьме. Однако это произошло много лет спустя после того, как Белокурый Рыцарь впервые познакомился с запутанным миром немецких военнопленных. Существовала разница между антифашистами и коммунистами, немецкими националистами и просоветскими стукачами, однако это предмет для серьезных научных исследований.

В конце 1945 года политический младенец Эрих Хартманн, которому едва исполнилось 23 года, должен был определиться во всей этой путанице фракций. Все они сулили ему сплошные радости. Те, кто выбирал материальные блага, шел в антифашисты («Антифа»). «Антифа» стал центром сбора просоветских сил. Герман Граф примкнул к этой фракции и попытался привить те же взгляды и Эриху. Эрих с возмущением обнаружил, что стукачи имеются абсолютно во всех фракциях и направлениях. Немцы не раз убеждали его принять коммунистическую философию и признать свои преступления перед советским народом. Даже его пребывание на кухне, хотя Эрих об этом не подозревал, было хитрым ходом НКВД, который пытался привести его на службу Советам.

В Грязовце Эрих получил тяжелый психологический удар, когда Герман Граф поддался на убеждения НКВД начать сотрудничество. Граф был человеком, которым Эрих всегда восхищался. Он был его последним командиром в рядах Люфтваффе. Как уже отмечалось ранее, Граф был одним из наиболее популярных в Германии героев, блестящий пилот-истребитель, имевший на своем счету 212 побед. Герман Граф был одним из 9 асов-истребителей, награжденных Бриллиантами. НКВД сорвал большой куш, заполучив его награду и его славу.

Разоблачение поведения Графа в русском плену, которое сделал Асси Ган в своей книге «Я расскажу правду», сделало Германа Графа отверженным среди уцелевших пилотов немецкой истребительной авиации. Бывший герой и сейчас живет в Дюссельдорфе. Во время войны он показал себя способным командиром и отважным человеком. Все подчиненные восторгались им, в том числе и Эрих Хартманн. Граф продолжал летать и после того, как получил Бриллианты, несмотря на запрет.

Так как Эрих Хартманн служил в JG-52 под командой Графа и вместе с ним попал в плен, вместе с ним оказался в русских лагерях и вообще достаточно хорошо знал Графа, его описание поведения Графа в лагере Грязовец заслуживает особого внимания:

«В конце войны Герман Граф был очень известен. Пропагандистская машина прославляла его по всей Германии. Он возглавлял знаменитую футбольную команду «Красные истребители». По моему мнению, он всегда был прекрасным товарищем и блестящим истребителем. Но под всем этим скрывался достаточно примитивный человек. Он не получил серьезного образования, как многие из его последующих критиков [5] .

После капитуляции вся его слава испарилась. Теперь ему изо дня в день приходилось заниматься тяжелой грязной работой. Он испытал страшное разочарование и не сумел справиться со своими чувствами.

Однажды он пришел ко мне и сказал: «Я переменил свое мнение относительно пребывания здесь». Он спросил, не желаю ли я присоединиться к нему и перейти на сторону Советов. Я сказал ему, что не собираюсь этого делать. Он сказал: «Все старые правила больше не действуют. Каждый из нас должен выбрать между англоамериканцами и русскими. Германии больше нет. Я решил быть на русской стороне». Вскоре после этого он написал русской администрации письмо, предлагая свои услуги Советскому Союзу. Он соглашался служить в красных ВВС, если ему дадут звание на одну ступень ниже, чем в Люфтваффе. Вскоре после этого его перевели из Грязовца в лагерь под Москвой. Он написал трескучую статью о красных ВВС в газету военнопленных, рассказал русским о своем опыте боев против англо-американской авиации в годы войны. Он вернулся в Германию в 1950 году».

Таким образом, Граф репатриировался на пять лет раньше Хартманна. Однако остается неясным, принес ли реальную пользу русским бывший командир 52-й истребительной эскадры. Крайне сомнительно, что Герман Граф мог сообщить им что-то, чего они еще не знали или не узнали от своих шпионов. Тем не менее НКВД оценил его старания. Однако он был вычеркнут братством немецких летчиков из своих рядов.

В те дни, когда Герман Граф изливал свою душу перед Эрихом Хартманном, пленники русских еще не испробовали всех ужасов, которые им предстояли. Граф был подполковником, ему исполнилось 30 лет, и он был взрослым человеком по сравнению с Эрихом, которому стукнуло только 23 года. Два обладателя Бриллиантов дали друг другу слово чести, что никто не отдаст свою награду русским. Бриллианты следовало выбросить [6] .

Через несколько дней Эриха вызвали в кабинет капитана Клингбейля из НКВД. Это был немецкий предатель с совершенно ему не подходившей кличкой «Папаша». Бриллианты Германа Графа лежали перед ним на столе. Эрих был потрясен. Клингбейль потребовал Бриллианты Эриха.

– Я выкинул их в реку, – пробормотал Эрих, пытаясь восстановить спокойствие.

Лицо Клингбейля потемнело. Он злорадно потряс наградой Графа:

– Твой командир эскадры более разумен. Он отдал свои Бриллианты нам и признал, что все сделанное во время войны было ошибкой.

Граф не только пошел на сговор с НКВД, но и нарушил свое слово чести, данное Эриху. Эрих был просто потрясен. Он говорил себе: если сдался такой истребитель, как Граф, можно ли вообще кого-то обвинять? Когда он позднее столкнулся с Графом, его бывший командир страшно смутился. Эрих сказал Графу, что теперь каждый из них идет своим путем. И они расстались. Странный, непроницаемый, хотя и неощутимый барьер, который внезапно появился между ними, был совершенно новым ощущением для Эриха. Капитуляция Графа была мощным средством давления на молодых офицеров, и НКВД сполна использовал его.