– Вы никогда меня не поймаете! – Чжу Дагунь бросал блоки направо и налево, чтобы задержать врагов, а сам тем временем распахнул выходившее на юг окно, намереваясь выпрыгнуть. Один из молодых солдат, подняв цепь, бросился сквозь желтый туман. Чжу Дагунь ударил его ногой в прыжке, и юноша, словно пушечное ядро, пролетел по воздуху и врезался в стену. Цепь выпала из его рук; кровь из разбитого носа и слезы потекли рекой.

Пока Чжао Да и его люди продолжали вслепую нащупывать себе путь (шарить по комнате), Чжу Дагунь выскочил из окна, но хлопнул себя по лбу, вспомнив приказ министра Ма Фэна: «Тебя должны поймать, не сразу. Ты должен сопротивляться, но безуспешно. Завлекай их, разыграй из себя недотрогу. Они не должны понять, что все так и задумано».

– Завлекай их… завлекай… ну да, как же… – Собрав волю в кулак, Чжу Дагунь бросился вперед, а затем аккуратно зацепился правой ногой за левую в центре двора. – Ай! – крикнул он и со звучным шлепком рухнул на землю. От удара вода в стоящих рядом резервуарах заколыхалась.

Чжао Да выбежал на шум.

– Поделом тебе! Будешь знать, как бегать от меня! – расхохотался он, все еще прижимая ладонь ко лбу. – Наденьте на него цепи и тащите в тюрьму! Соберите все улики!

Из дома, спотыкаясь, вышел молодой солдат.

– Командир! – крикнул он. – Все глиняные блоки он разбил, а какие тут еще улики? И так как сегодня я пролил кровь, мне нужно есть питательную еду из белой муки, чтобы выздороветь! Мама говорила, что на службе у вас я каждый день буду есть пельмени. Но прошло уже два месяца, а о пельменях даже никто не вспоминал! А теперь мы застряли в городе, и я даже не могу поехать домой и не знаю, живы ли еще мои родители. Что за жизнь?

– Глупец! Да, шрифта уже нет, но у нас есть интернет-линии! Найди ножницы, обрежь их и бери с собой! – заревел Чжао Да. – Как только закроем это дело, ты не пельменями, ты пирожными каждый день объедаться будешь!

2

Судьбу мелких игроков часто меняет одно лишь слово, брошенное властителем.

Это был шестой день шестого месяца[24], почти самая макушка лета. Солнце высоко стояло в небе над северными землями, и ивы, посаженные вдоль улиц, поникали и увядали под его взором. Весь день не было даже самого слабого ветерка, как вдруг по улице, подняв пыль, пронесся небольшой вихрь: это генерал кавалерии Го Ваньчао выехал на своем экипаже из резиденции «Лиу» и в течение большей части часа двигался по центральному бульвару в сторону южных ворот. Генерал отличался тщеславием и поэтому сейчас, естественно, сидел впереди и жал на педаль, чтобы экипаж издавал как можно больше шума. Это была последняя модель, выпущенная Институтом Восточного города: пять футов в ширину, шесть футов четыре дюйма в высоту, двенадцать футов в длину, карнизы со всех сторон, передние и задние двери на петлях, шасси из выдержанной древесины; корпус, инкрустированный золотыми нитями и украшенный изображениями гранатов. Экипаж отличался величественным видом и отменным качеством; цена самой простой такой модели начиналась с двадцати тысяч медных монет. Сколько людей во всем Цзинь-яне могли позволить себе подобную машину, если не считать такого человека, как Го Ваньчао?

Четыре трубы извергали из себя черный дым; колеса подпрыгивали на дороге из плотно утрамбованной земли. Го Ваньчао хотел холодно окидывать взором город, но из-за тряски прохожим казалось, будто он приветливо им кивает, поэтому каждый подходил ближе, чтобы поклониться генералу кавалерии и, в свою очередь, поприветствовать его. Го Ваньчао оставалось лишь натужно смеяться и отмахиваться от горожан.

В задней части экипажа стоял огромный котел с кипящей водой. Сотрудники Института Восточного города несколько часов объясняли Го Ваньчао на своем заумном жаргоне, как работает машина, но генерал этого так и не понял. Она, очевидно, кипятила воду, расходуя при этом огненное масло. Он знал, что такое масло доставляют из юго-восточных земель, что его можно поджечь одной искрой и что на поверхности воды оно горит еще жарче, чем обычно. Защитники городов лили такое масло на осаждающих. Масло заставляло воду вскипеть, и это каким-то образом приводило экипаж в движение. Но как это вообще возможно?

В любом случае, котел грохотал и кипел – так, что спина Го Ваньчао под доспехами едва не начинала поджариваться, а его сальное лицо заливал пот. Экипаж трясло так, что генерала пробирало до самых костей, и ему постоянно приходилось поправлять на голове серебряный шлем. Генерал кавалерии был сам виноват; в душе он уже проклинал себя за то, что решил сесть на место водителя. К счастью, он уже приближался к месту назначения. Пока экипаж с ревом проезжал мимо улиц и переулков, генерал достал черные очки и водрузил их на нос.

Левый поворот, и впереди показались ворота квартала Сицин. Несомненно, настала эпоха упадка и разнузданности, эра сокрушения общественных устоев: в стенах было столько дыр и брешей, что воротами никто не пользовался. Но Го Ваньчао казалось, что такой чиновник, как он, должен действовать сообразно своей высокой должности, а здесь не было ни одного лакея и стражника, которые бросились бы ему прислуживать, и поэтому все выглядело как-то неправильно.

Никто не вышел к воротам, чтобы поприветствовать его. Отсутствовал не только смотритель, но и стражники, похоже, тоже забились в какой-то темный угол, чтобы поспать. Го Ваньчао остановил свой экипаж перед воротами и вскоре уже тяжело дышал и обливался потом: старые софоры и кипарисы, которые росли вдоль улицы, отбрасывали тень куда угодно, но только не на него.

– Стража! – завопил Го Ваньчао. Никто ему не ответил, и даже ни одна собака не залаяла. Он в ярости спрыгнул на землю и зашел в квартал Сицин на своих двоих. Резиденция министра Ма Фэна находилась чуть южнее ворот. Не утруждая себя разговорами с привратником, он распахнул дверь резиденции министра и решительно двинулся в обход главного здания, направляясь к заднему двору. – Сдавайтесь, предатели! – заревел он.

Начался переполох: повсюду распахнулись окна, пять или шесть ученых-чиновников попытались протиснуться в узкие отверстия, но лишь помешали друг другу и упали.

– Ай, генерал! – Старый пузатый Ма Фэн подкрался к двери и выглянул в щелку. Затем он прижал руку к сердцу и вознес хвалу небесам. – Не надо так с нами шутить! Слушайте, все! Возвращайтесь в дом. Это просто генерал, бояться нечего. – Старик так напугался, что с него слетела шапка, и все увидели копну его седых волос, похожую на мочалку.

– Ну что же ты! – злобно ухмыльнулся Го Ваньчао. – Если в тебе так мало храбрости, как же ты собираешься замыслить измену?

– Тссс! – Старый Ма Фэн снова перепугался. Он подбежал к Го Ваньчао, взял его за руку и затащил его в дом. – Осторожно! Стены здесь не такие уж толстые…

Вся компания гурьбой зашла внутрь; ученые заперли дверь на засов, постарались вернуть на место оконные панели и осторожно расселись по местам. Министр Ма Фэн потянул генерала Го Ваньчао к стулу, но тот вырвался и встал в самом центре комнаты. Сесть ему хотелось, но, к несчастью, древний доспех, который генерал надел из-за его внушительного вида, на неровной дороге чуть не до крови расцарапал его причиндалы.