фоне чёрных ширм мечутся под «Лето» Вивальди их обнажённые руки, изображая лебединые шеи, трепещущую траву, вспорхнувших птиц, дерево под проливным дождём, а потом пригибающееся под порывами ветра, паука под листвой, ползущих змей, которые потом облепляют голову Розалии, намекая, что жизнь сделала её Медузой Горгоной.

— Смесь цирка, театра теней и пантомимы. Ужасная пошлость, но народу понравилось, — с довольным видом похвалилась Розалия Карловна.

Но главное было понравиться режиссёрам. Ещё ни один фильм с её участием не вышел в прокат, но её типаж оказался востребованным, стоило ей попасть в базы актёров. Очень часто приглашали на эпизоды типа мелькнувшей в толпе челночниц интеллигентной старушки, жительницы питерской коммуналки, с безразличным взглядом проходящей мимо дерущейся семейной пары маргиналов, или сдающей в антикварный магазин какую-нибудь семейную ценность, или кормящей голубей и кошек, или сидящей на скамейке в сквере. «Моя вторая полужизнь в полуискусстве», — ехидно называла она свою халтурку, но жизнью этой была очень довольна.

— Как тебе новый папа? — спросил у Наташи Саша, приехавший поздней осенью навестить племянников и ошарашенный новостью о том, что Вика с Женей собираются расписываться.

— Новый у меня братик Саня. А папа единственный и неповторимый. Понимаешь? — серьёзно ответила она.

— Ишь ты, "неповтолимый"! Вика, не слишком ли опрометчиво ты в брак вляпываешься?

— А когда я долго раздумывала?

— Ну извини. Но тогда ты спасала детей. А сейчас?

— А сейчас у меня первая любовь.

— То есть вот так прямо? Как в четырнадцать лет?

— А когда бы мне влюбиться? Я до двадцати шести росла в нелюбви, как картошка в тёмном подвале. Чуть бледный росточек выпустишь — а его хрясь, а то в пищу годиться не будешь. Вышла я из подвала, а жизнь во многом уже мимо прошла. А счастья хочется. Ну, как говорится, ищешь счастья, а приобретаешь опыт. Вот он опыт семьи, опыт секса, опыт материнства. И любовь появилась… к детям, к друзьям. И они меня любят. И не сказать, что опыт плохой. И не сказать, что несчастлива. А всё-таки чего-то не хватает. Когда я из жизненного подвала выбралась, меня Ксения Владимировна спрашивала, совершала ли я глупости ради мужика. Это она имела в виду, что так проявляется самая настоящая любовь. И вот я готова к глупостям! Живём в одном подъезде, здороваемся. Потом по необходимости знакомимся, делаем общее дело и к вечеру того же дня понимаем, как нам здорово вместе. Даём себе два дня на раздумье, потом первое свидание, и я наконец-то понимаю, что такое потерять голову. Всё, больше мы не расстаёмся. Ещё через два дня он у детей просит моей руки. Глупо? А я полгода в счастье живу. И надеюсь, что это навсегда.