– А что же будет с тобой, Фиона? Неужели ты готова сама приговорить себя к одиночеству, хотя вовсе не обязана больше страдать?

Фиона подумала о дочери. Шинид станет ее спасением от одиночества. И ей снова захотелось покинуть этот кабинет и увидеть свою дочь. В тот же миг ее мысли вернулись к Реймонду. Он наверняка торчит под дверью, ловит каждое слово и проклинает себя за то, что это услышал. Фиона готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Я слишком устала и слишком стара для того, чтобы мечтать о мужчинах! – глухо проговорила она, не скрывая горечи. – Мои шрамы выдадут меня с головой. И ни один мужчина больше меня не захочет.

– Ты судишь себя слишком строго!

– Нет, я заслужила эту кару за то, что слишком доверяла мужчинам! – Чародейка горестно покачала головой. – Меня выдрали кнутом, но я лишь пострадала от боли и заработала шрамы на спине как напоминание о своей беспечности. Но пока отец бил меня, моя мать истекала кровью.

– О Господи! – вырвалось у Йена.

– Она умерла вместо меня. – Фиона шумно сглотнула и добавила: – А вот теперь попроси у меня прощения еще раз.

Но Йен не в силах был вымолвить ни слова. Только теперь перед ним открылась вся глубина его предательства. Он знал, какая нежная любовь связывала мать и дочь, но понятия не имел о том, что леди Эгрейн погибла из-за его эгоизма.

Фиона подошла к двери и распахнула ее настежь. На первый взгляд коридор был пуст. Она вышла из кабинета и услышала, как кто-то тихонько окликнул ее по имени. Чародейка обернулась. В сумраке смутно угадывалась одинокая фигура Реймонда.

– Ты слышал.

– Кое-что.

– Неужели я не имею права на личную жизнь?

– Прости. – Реймонд тянулся к ней всем сердцем, всей душой. Но Фиона держалась так отстранение, словно была с ним едва знакома.

– Меня тошнит от этих ваших «прости»! Как будто этого достаточно, чтобы убрать из жизни все несчастья, в которые женщины попадают по вашей милости!

Чародейка повернулась и кинулась наутек. Реймонд метнулся следом, понимая, что Фиона снова собирается скрыться. Он поймал ее за руку и вынудил остановиться.

– Оставь меня в покое! – прорычала она, вырываясь.

– Нет! – В ответ он получил надменный ледяной взор. – Мне надоело гоняться за тобой, Фиона! – И Реймонд потащил ее к лестнице.

– Это не твое дело – куда я пойду!

– Неправда, мое! – Он уже спускался по ступеням и волок ее следом.

– Реймонд, перестань!

Внизу, в главном зале, заметили их появление. Кое-кто уже хихикал и даже хлопал в ладоши при виде такого необычного зрелища. Подоспевший Йен застыл у верхней ступеньки, скрестив руки на груди и не сводя с парочки взгляда, полного надежды.

– Ты меня позоришь перед людьми! – прошипела Фиона.

– Ах, какая жалость!

– Реймонд де Клер!

Он взглянул на нее так, что даже Фионе стало ясно: сейчас с ним лучше не спорить.

– Заткнись! – сурово приказал англичанин и направился к своей спальне.

Фионе приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за его широкими стремительными шагами.

– Ноги моей здесь не будет! – воскликнула она, упираясь на пороге.

Но Реймонд попросту зашвырнул свою жертву в комнату, пробурчав:

– Уже есть!

– Моя репутация и так оставляет желать лучшего! – Чародейка развернулась, готовая ринуться в атаку, как загнанная в угол кошка. – Но тебе и этого мало! Ты тащишь меня к себе в спальню на глазах у всего замка!

– О какой репутации ты говоришь? – Де Клер с грохотом захлопнул за собой дверь. – А кто прожужжал мне все уши о том, что Фиона О'Доннел – ведьма, предавшая свой народ? Это ни для кого не секрет! Что там еще у тебя осталось? Твое целомудрие? – Он ухмыльнулся и окинул ее оценивающим взором. – Ни за что не поверю, будто ты все эти годы оставалась такой уж неприступной!

Она подскочила и ударила его по лицу. На щеке остался багровый отпечаток ее пятерни. А Реймонд, к полному недоумению чародейки, вдруг улыбнулся.

– Ну вот, наконец-то ко мне вернулась та женщина, которую я знаю! А не та, что пряталась от меня по всем углам!

Как будто не он целовался с ней, когда у него был полон двор невест! Или он считает, что Фиона должна радоваться этой веселой шутке?

– Я вынуждена была искать убежище! Ты совсем не давал мне проходу!

Судя по виду Реймонда, он не поверил ни единому ее слову. Де Клер отвернулся, чтобы зажечь свечи в канделябрах и развести огонь в камине.

А Фиона застыла, парализованная мыслью о том, что попала в спальню своей матери. Что за спиной у нее постель. Однако ей претило обернуться и посмотреть на ложе, давно ставшее холодным и чужим. Ведь скоро де Клер приведет сюда молодую жену, чтобы зачать себе наследника. При мысли об этом ей стало трудно дышать. Фиона снова почувствовала себя униженной. Ей нечего делать в этой спальне!

– Выкладывай, что у тебя на уме, и покончим с этим!

– Не сомневайся, именно так я и поступлю!

– Ну так не медли!

– Я начну, когда сам того захочу! – Реймонд положил в камин несколько поленьев. Одно из них, упрямо откатывавшееся в сторону, пришлось поправить пинком.

Англичанин так ловко высек искру с помощью простого кремня, что Фиона подумала, не обладает ли он хоть малейшим даром. Вскоре в камине весело танцевало пламя. Реймонд выпрямился и прошелся по спальне, на ходу отстегнув перевязь с мечом. Меч он положил на стол, а сам встал за креслом, выдвинутым на середину комнаты. Его руки спокойно лежали на резной деревянной спинке кресла, но даже из другого угла спальни Фиона видела, как побелели от напряжения судорожно стиснутые пальцы.

– Значит, это он! – вдруг вскричал де Клер, грохнув креслом об пол. – Ты предала своих родных, свой клан – ради Йена?!

Эта вспышка животной ярости больно ранила ее самолюбие, заставляя снова переживать позор и унижение прошлых лет.

– Тебе хватило совести подслушивать под дверью? Ну что ж, по крайней мере теперь ты знаешь всю правду!

– Ты его любишь?

Фиона ответила не сразу. Она всмотрелась в полные ярости серые глаза и произнесла:

– Ты ревнуешь!

– Нет, черт побери, я не ревную, я просто лопаюсь от ревности!

– Почему? – С сильно бьющимся сердцем она робко шагнула ему навстречу.

– Фиона, ты же умная женщина! – со стоном воскликнул де Клер. – Неужели ты не видишь, как я к тебе отношусь?

– А что я должна видеть? Ты только и делаешь, что споришь со мной и валишь на меня одно обвинение за другим!

– Пожалуйста, прости меня за это! Я ошибался! Фиона кивнула, принимая его извинение, и замерла перед креслом. Она не сводила глаз с напряженной фигуры Реймонда. Он понурился, и упавшая на лицо прядь волос скрыла от Фионы его черты.