Физики эпохи рубежа XIX–XX веков были уверены, что им осталось решить всего две основные проблемы, обе касающиеся природы света. Майкл Фарадей в конце 1820-х годов открыл электромагнитное поле, а Клерк Максвелл в 1876-м описал его математическими уравнениями. Это ускорило плодотворный период в науке, объединивший усилия физиков из разных стран Европы и Америки. Американский физик Альберт Майкельсон в конце XIX столетия торжественно объявил: «Наиболее важные фундаментальные физические законы и факты уже открыты и так утвердились, что вероятность дополнить их новыми открытиями крайне мала».[198]

Тем не менее оставались еще две неразрешимые проблемы, касающиеся света. Прославленный лорд Кельвин в конце XIX века произнес речь, в которой предсказал, что эти второстепенные вопросы будут скоро решены. Физики тогда смогут с гордостью дописать нынешние учебники, как это сделали анатомы со своей наукой несколькими столетиями ранее. После периода интенсивной творческой работы физики планировали привести дела в порядок и тщательно классифицировать новые открытия.

Никто из искусствоведов и физиков того времени даже не подозревал, что их миры будут опрокинуты. Новые художественные течения начала XX века — кубизм, фовизм, футуризм, дадаизм, сюрреализм и экспрессионизм — положили конец разговорам о том, что источники творчества иссякли. Физики были потрясены тем, насколько радикально изменили их науку два абсолютно новых направления: теория относительности и квантовая физика — и оба возникли как ответ на те самые два неясных вопроса. В логике усилился крен в сторону комбинаторного мышления. Давным-давно Аристотель заложил основу для формирования рациональных утверждений: если «А» — это «А», то оно не может быть «Б».

Запросто может быть, говорят исследователи квантовой физики и теории относительности. Возможно, «А» и «Б» существуют как и то и другое, а не как или-или. Физик Фред Алан Вольф очень метко перефразировал Шекспира: «Быть или не быть — не вопрос. Это ответ».[199]

И вот мы в начале XXI века и снова можем видеть будущее только сквозь тусклое стекло. Какая дерзость полагать, что мы способны с помощью наших знаний постичь дальнейший ход событий. Я убежден, что надо расслабиться и получать удовольствие от разворачивающейся перед нами истории, не имея понятия о том, чем она закончится.

Давайте рассмотрим 16 непредвиденных ступенек на лестнице нашего развития:

1. Большой взрыв — что-то возникающее из ничего.

2. Атомы — островки стабильности в хаосе.

3. Звезды — слипание несметного множества мелких пылинок, образовавшее гигантские объекты.

4. Галактики — группировки звезд.

5. Термоядерная реакция водорода — свет появился там, где была темнота.

6. Начало периодической таблицы — возникновение таких элементов, как углерод, азот и т. д., в жарких недрах звезд в результате ядерных реакций водорода.

7. Вспышки сверхновых — звезды взрываются, и в результате образуются более тяжелые элементы.

8. Молекулы — атомы так устроены, что им удобно соединяться с другими атомами.

9. Вода — сочетание двух типов атомов: водорода и кислорода.

10. Самовоспроизводящаяся молекула ДНК — основной компонент жизни.

11. Клетка — сложные молекулы начинают работать вместе.

12. Организм — клетки объединяются, образуя более сложную систему.

13. Половое размножение и смерть изменили ход эволюции.

14. Внезапное появление у живых организмов метасвойств — чувствительности, осторожности, сознания и самосознания.

15. Язык — первый объект, который не нуждался в углероде бензольного кольца.

16. Разделение человеческого мозга на функционально различающиеся части и создание первого варианта Разума — способности размышлять над всем этим списком.

Нас продолжают волновать два основных вопроса: как из неживой материи возникла жизнь и как появилось сознание, которое обдумывает эти вопросы? Современная теория сложности (известная еще как теория хаоса) объясняет, как порядок рождается из неупорядоченного и как могли возникнуть эти «невероятности».

Если мы представим будущее, то, возможно, разделение мозга и доминирование левого полушария над правым окажется всего лишь одним из этапов его развития. Может быть, это необходимо для развития языка и формирования нашей способности выполнять сложные последовательности действий. Тайна остается. Наш мозг в три раза больше, чем можно было бы ожидать от примата наших размеров. Дэвид Примак выражает сомнения по поводу «недостающего звена», отмечая, что «природа не придумала никакого промежуточного языка, ничего между примитивными криками обезьян и величественным человеческим языком».[200]

Софокл предостерегал, что «в уделе Земном все под Бедой ходит».[201]Несомненно, с точки зрения выживания наиболее приспособленных появление языка — это наиболее значимое событие в процессе эволюции… на сегодняшний день. Ни одно другое живое существо не использовало его для изучения самого себя в качестве такового приспособления. Насекомые могут подавать сигналы, некоторые животные могут что-то сообщать, но лишь человек с помощью языка способен задавать вопросы и, более того, обсуждать ответы.

Так что же эта за Беда, которая сопровождает удел Земной? Может быть, разделение восприятия двух систем координат между правым полушарием (пространство) и противоположным левым (время) и есть та причина, которая мешает нам осознать единое пространство-время? Может ли хваленая левополушарная беглость речи стать препятствием для иной формы сознания?

Альфред Норт Уайтхед подтверждает это мнение:

На протяжении веков в философской литературе присутствует заблуждение о возможности независимого существования. Нет такого способа существования. Каждый объект можно понять только через ту паутину связей, которыми он соединяется с остальной частью вселенной.[202]

И вот в этом и заключается величие и тирания языка. Способность описывать реальность имеет и свой недостаток: склонность к объективизации. Используя целое полушарие для линейной обработки языка, мы непроизвольно оторвали себя от природы. Человечество ушло так далеко, что, оглянувшись назад, решило: больше мы не часть природы. Единство раскололось, и появилась двойственность. Мы «здесь», а природа «там». Но новые знания перевернули представления о том, что такое «там».