Элька поднимает бровь и, выражая лицом заинтересованность, смотрит на Анисимова. Или мне кажется и она реально заинтересована?

— Ты же можешь стереть запись? Ты же не будешь так портить жизнь мне? — тон у Костика, прямо скажем, подобострастный. И выражение физиономии.

Честно говоря, изворотливость Анисимова меня поражает. Он соображает быстро и, кажется, уже все взвесил и тут же поспешил броситься на амбразуру ради уничтожения компромата. И… Кажется, ему есть на что давить. Неужели у Эльки к нему чувства? Хотя, вряд ли бы она допустила с ним секс, если бы чувств не было. Не такой она человек, чтобы с кем попало трахаться.

Дима дергается, оборачивается к Эльке, и она тут же отскакивает от него назад — на три ступеньки выше.

Элька смотрит на Анисимова задумчиво, будто взвешивая его на каких-то внутренних весах.

А я — я смотрю на неё. Честно, я уже очень устала от всего этого. Я уже почти примирилась с мыслью, что сейчас она действительно удалит запись, доказывать виновность Анисимова мне будет нечем. Ведь один раз Элька меня уже предала. Один раз она уже выбрала Анисимова, а не меня. С чего бы ей вообще сейчас менять сторону?

— Кольцова… — тихо рычит Дима.

— Эль, и вот этому животному ты помогаешь? — восклицает Костя, тыкая в Диму пальцем. — Удали запись. Сейчас!

Кольцова едва заметно пожимает плечами и касается пальцем дисплея телефона.

Ну, все, да?

И пять минут тишины. Тихой, беззвучной, горькой — для меня, такой сладкой для Анисимова. Вон и улыбается как победитель, паскуда.

А потом в его кармане начинает вибрировать телефон.

Костя вздрагивает непонимающе, смотрит на дисплей — я со своего ракурса вижу фото Паши на заставке.

— Ну что ты, Костик, бери, — свирепо улыбается Элька, и Костя отшвыривает от себя телефон, будто он вдруг стал раскаленным. Да-да, я тоже прониклась Элькиным тоном.

— Что ты сделала? — едва слышно шипит Костик.

— Понятия не имею. Я ж дура, — Элька корчит глуповатую физиономию. — Кажется, я кнопочки совершенно случайно перепутала… И отправила твой дивный монолог твоему начальству. На сохранение. А что, он уже прослушал? Прям весь? Хотя зачем весь, там одного начала должно хватить…

Элька… Это настолько в её духе, что я тихонько всхлипываю и беззвучно смеюсь, пряча лицо в ладонях. И смешно, и до удивления радостно, и хочется дать любимой подруженьке чем-нибудь тяжелым по голове. Зараза, ведь нарочно и мне нервы трепанула напоследок. Типа, ты-то во мне сомневаешься, а я — выбираю тебя. Или это было, для того чтобы поставить Анисимова на место?



Хотя фиг с ним, важно то, что теперь у меня есть, есть доказательства! И даже если Анисимов не вернет мне книжку — Паше придется забрать свои слова назад о том, что все это — только мой саботаж.

И у Кости будут ого-го какие неприятности за все это. А если очень постараться и совсем не мелочиться — можно все-таки заставить Диму привлечь Анисимова и за воровство сценария. Если тот конверт сохранился — с него, наверное, и отпечатки пальцев снять можно…

— Девочки, — мягко произносит Варламов все тем же убийственно острым тоном, — сходите погуляйте, пожалуйста. Я вас догоню. Вам тут лучше не быть.

— Следующая сцена будет содержать слишком большое количество насилия? — нервно хихикаю я, припоминая эту фразу, которую регулярно используют в западных мультфильмах, когда нужно описать очень жестокую расправу над героем, которую нельзя показывать впечатлительной нежной публике.

— В самую точку, весна моя, — кровожадно откликается Дима. — В самую точку.

Нужно сказать, разговор у Варламова с моим несостоявшимся женишком утягивается минут на десять. И я, стоя все это время у Варламовской же тачки, просто хочу, чтобы Дима не покалечил Анисимова ненароком. Если просто драку и пару фингалов можно провести по хулиганке и отделаться штрафом, то пара сломанных ребер — и это будет уже перебор. Нет уж. Пускай с Анисимовым разбираются полиция и адвокаты. Мои, Пашины, Кирсановские… Анисимову сейчас столько исков можно предъявить, закачаешься, остаток жизни на компенсации работать будет. А Димка… Вот ему я проблем не хочу.

Элька стоит от меня в трех шагах и курит какую-то тонкую сигаретку со сладковатым ароматизатором.

— Что вы вообще тут забыли? — тихо спрашиваю я. — Ты и с Димой?

— Я была не в форме воевать с утра, когда позвонил Паша, — Элька вздохнула. — Решила, что в компании Варламова восстановлюсь сильнее. А еще… Я боялась с тобой встретиться, без него я бы просто сбежала, а при Варламове я же так позориться не буду.

— Воевать? — задумчиво повторяю я. — За что?

— За прекрасную даму, — с легкой ехидцей откликается Элька. — За кого еще я могу воевать даже совместно с Варламовым? За кого он согласится встать плечом к плечу со мной?

— За меня? — я чуть хмыкаю. — не думала, что ты сейчас захочешь меня защищать.

Элька не комментирует, молча затягивается, медленно, глубоко, глядя в сторону от меня.

— Ты же три года как завязала, — отстраненно замечаю я. Наверное, это так глупо, самой начинать разговор с подругой, которая тебя предала. Вот только я почему-то уже и не ощущаю это все как предательство. Больше как спасение от того решения, к которому я пришла слишком поспешно. Будет странно, если я скажу ей “Спасибо”, да?

— Ага. И неделю как снова начала, — Элька улыбается очень напряженно. И смотрит на меня измученно. Как будто она ожидает, что я её ударю. А я бы не сцепилась с ней, даже когда их с Анисимовым застукала. А уж сейчас-то, когда я не чувствую в себе сил даже на то, чтобы вызвать такси — точно не буду.

— Анисимов этого не стоит, — спокойно произношу я. — Зачем ради него ты подписываешься на рак легких?

— Дело ведь далеко не только в нем, — Элька глубоко затягивается, а потом отправляет окурок в ближайшую урну. И замолкает, глядя на проезжающие мимо машины, запихнув ладони в карманы плаща чуть ли не по локоть. Ну, окей, помолчим, так помолчим…

— Это дерьмо вышло случайно, — глухо произносит Элька, так и не поворачиваясь ко мне. — Правда. Костя был расстроен тем, что ты уехала, я перебрала и… Меня занесло. Случайно, правда.

— А платье? — педантично напоминаю я. То самое — яркое, желтое, солнечного цвета. Можно случайно перебрать, можно потерять контроль над ситуацией. А можно ли случайно надеть на трезвую себя платье, которое должно понравиться жениху твоей подруги?

— Это… — Элька вздыхает. — Я не рассчитывала на такой эффект, честно. Я вообще уверена, что платье сыграло самую маленькую роль, но это был тот максимум, что я себе позволила сознательно. Да, мне хотелось, чтобы он на меня взглянул на секунду. На большее я идти не хотела. Я была уверена, что он ни за что тебе изменять не станет. Я была уверена, что и себя удержу в руках. Просто переклинило. Он сидел такой грустный в свой День Рождения, в телефоне копался. Я и позвала его танцевать…