И он все рассказал другу. И про Ирину, и про то, что с ней случилось, и про свои ежедневные бесплодные визиты в больницу.

Женька слушал не перебивая, но к концу рассказа глаза его округлились до невероятных размеров:

– Н-да-аа… Это, я скажу тебе, брат, история! Это криминал из криминалов! А Нинка моя каждый день сводки по телику смотрит не отрываясь. Тут тебя хоть героем этих сводок делай. В смысле, не тебя, а подругу твою. Она красивая хоть, Саня?

– Теперь не знаю, – сдавленно ответил он ему. – Санитарка говорит, что не ест ничего, тает просто на глазах. Врачи всерьез опасаются за ее жизнь.

– Слушай, а какого черта она тогда в занюханной районке делает?! Давай ее в нормальную клинику положим!

– Ага! Давай! Положим! Кто я ей?! Возле нее муж «сердешный» пасется целыми днями. Он не позволит мне хлопотать, понимаешь!

– Нет, не понимаю. Если вы с ней друг друга любите, то какого черта возле нее делает ее муж? И почему ты вообще, пентюх такой, до сих пор ни разу не попал в ее палату?! – Женька разозлился и стукнул кулаком по столу. – Чего ждешь? Когда ее не станет?

– Тьфу на тебя! – суеверно поплевал через левое плечо Александр. – Не знаю я, чего жду! Не знаю!!!

– А надо бы! Пора бы! Ладно, ты ступай пока, чего-нибудь придумаем. – Женька посмотрел вслед согбенной спине друга и крякнул в сердцах: – Да, Саня, и сделай лицо попроще, твою мать! От тебя скоро народ шарахаться станет.

За мимикой пришлось следить до конца рабочего дня, даже пытался улыбаться. Результат был потрясающим. Его принялись благодарить клиенты за работу. Пару раз порывалась напоить кофе Женькина секретарша. А в конце дня одна еще довольно-таки свеженькая бухгалтерша поинтересовалась, что он делает свободными одинокими вечерами. На ее интерес Александру было плевать, но настроение слегка улучшилось. И когда он нес очередной пакет с фруктами и соком к больнице, он точно для себя решил, что сегодня непременно попадет к Ирине в палату. Вот дождется, когда ее «сердешный» муж соизволит отбыть, так и проберется в палату. Благо сегодня выпало дежурство той самой санитарки, которую Александр щедро прикормил.

На удивление, ждать пришлось недолго. Стас сегодня у постели больной супруги не задержался. Уехал почти через час после того, как Александр занял привычное место на скамейке в тени невиданного кустарника с сочно-зелеными, почти восковыми листьями.

Поднявшись на второй этаж, Саша вызвал санитарку, переговорил с ней. И через несколько минут уже вышагивал по больничному коридору в белом халате и бахилах, отыскивая палату номер восемнадцать.

Ирина спала. Он понял это сразу, как переступил порог ее палаты. Она не повернула головы, не вздрогнула, не шевельнулась, хотя дверь скрипела ощутимо. Александр подошел на цыпочках к ее кровати, склонился к ее осунувшемуся, мертвецки бледному лицу, поцеловал в щеку и тихо позвал:

– Ирочка, милая, ты слышишь меня?

Абсолютно никакой реакции. Едва заметное слабое дыхание, и только. Что удивило его больше всего, так это полное отсутствие аппаратуры. Не было никаких трубочек к аппаратам, никаких проводочков, ничего не пищало, не пульсировало. В палате вообще ничего не было, даже капельницы. Как же ее лечили, интересно?! Если всерьез опасались за ее здоровье, то почему ни одной таблетки и даже градусника нет на тумбочке? Сном, что ли, они ее лечат, ожидая, когда он перейдет в разряд вечных?!

Он запаниковал. Выглянул из палаты, снова вернулся. Потом опять вышел, заглянул в соседнюю палату, там дремали перед телевизором трое мужчин. Никто в его сторону даже не посмотрел. Еще через одну дверь история повторилась. Только там лежали три женщины, но тоже на него никак не прореагировали. Санитарка испарилась, сколько он ни искал ее. Даже ординаторская оказалась пустой. Что за черт?!

Вернувшись в палату к Ирине, он опять попытался ее разбудить. Шептал ей на ухо что-то теплое и хорошее. Мочил полотенце холодной водой и протирал ей лицо и лоб, надеясь, что она все-таки проснется и скажет ему хоть что-то.

Не проснулась. А по его душу, кажется, пришли. Он испуганно подскочил с табуретки для посетителей, когда, обернувшись на дверной скрип, увидел у двери молоденькую медсестру.

– Что вы здесь делаете, интересно мне знать?! – Девушка говорила строго, но смотрела с интересом, совсем не так строго, как говорила. – Вы кто вообще? Здесь все муж ее был. Станислав, кажется. А вы кто?

– А я Александр, – представился он.

– Ага, Александр, значит. И что же вы здесь делаете, Александр, в отсутствие мужа пациентки? – Она неожиданно понизила голос до громкого шепота, глянула себе через плечо в коридор, вошла в палату и прикрыла дверь. – Вы понимаете, что вам тут никак нельзя находиться?

– Понимаю, – он покорно склонил голову.

– А зачем пришли?

– Поговорить с ней хотел. Пытался разбудить, никак! – признался он честно.

– Поговорить, значит… Бесполезно. Она почти все время спит. Врачи не знают, что делать. Анализы не улучшаются, даже наоборот. И знаете… – Она подошла к нему почти вплотную. – Мне это совершенно не нравится.

– Что? Что не нравится? – не вник он сразу, но одно понял точно – девушка не погонит его прочь.

– Не нравится, что она спит постоянно. Не нравится отсутствие результатов лечения, хотя тут все с ног сбились, и есть еще кое-что. – Она сунула руку в карман хрустящего белоснежного халатика, достала оттуда листок бумажки и протянула ему его со словами: – Вчера я пыталась померить ей температуру, сунула руку под плечо, а там вот это.

– Что это?

– Прочтите, – потребовала девушка. – Мне кажется, это адресовано вам.

Ох, как у него тряслись руки, когда он разворачивал затершийся почти до дыр листок бумаги.

«Саша, я умираю. Спаси меня. Ирина», – было написано пляшущими корявыми буквами.

– Господи, боже мой!!! – он ахнул и поднял на медсестру обезумевшие просто от страха глаза. – Что все это значит?!

– А я почем знаю! – возмутилась она. – Если вы и правда Александр, то записка адресована вам. Когда была написана – не знаю. Видите, как затерлась. Но она ее прятала, видимо. Прятала от кого-то… Как думаете, от кого?

– Не знаю, – пожал он плечами, теребя в руках бумажный листок со страшным посланием. – А вы что думаете по этому поводу?

– Думаю, что прятала от мужа своего. Не нравится он мне вообще, если честно, – призналась девушка, одергивая халатик и поправляя белоснежный колпачок на голове.

– Почему? Почему не нравится?

Ее отношение к Стасу его теперь мало заботило. Нужно было срочно что-то делать с посланием Ирины, которую она неизвестно когда написала и долго прятала потом в ожидании помощи от него. А он, дурак, все время возле больницы круги нарезал да кустарником любовался, на окна все смотрел. Идиот!..