Как и вообще свои отношения с Владом. Они были гораздо более близкими, чем с каким-либо мужчиной до него, это Вика понимала. И понимания этого ей было достаточно. Он веселый, легкий, великодушный. Он отличный любовник, сильный и чувственный. Он красивый, в конце концов. Когда она видит его, ей становится радостно: идет Финист Ясный Сокол, и идет именно к ней.

Эта радость будоражила ее и сейчас, когда она подходила к дому, номер которого он ей назвал, и предвкушала что-то неожиданное и хорошее.

Дом оказался школой. Это Вику смутило. Хотя, конечно, ничего странного в этом не было: она сразу вспомнила, что Влад ведь и в школе ведет спортивную секцию. Но когда она увидела обнесенное забором школьное здание, похоже, довоенных времен, и двор со старыми березами, и клумбы с астрами у крыльца, – у нее стеснилось дыхание. Это было не нужно, это следовало преодолеть.

Вика думала, что ее даже во двор не пустят, и хотела уже позвонить Владу, чтобы вышел к ней, но оказалось, что она есть в списке посетителей; охранник, сидящий в будке у ворот, сразу нашел ее фамилию. Он открыл калитку, и она подошла к зданию.

«Поднялася на крыльцо и взялася за кольцо», – мелькнуло у нее в голове.

Но дверь перед ней отворилась не тихонько, как перед Мертвой Царевной у Семи богатырей, а с оглушительным грохотом; как только с петель не сорвалась. На крыльцо вылетела компания мальчишек лет четырнадцати. Вика еле успела отпрыгнуть в сторону, иначе они снесли бы ее с крыльца. Мальчишки орали и били друг друга рюкзаками по спинам, но при этом хохотали – не дрались, значит, а просто сбрасывали избыточную энергию.

«Наверное, с тренировки как раз, – подумала Вика. – Вот же силушка богатырская!»

Она вошла в школу и сразу погрузилась в тишину. Ну да, вечер ведь, уроки давно закончены. Стены вестибюля были увешаны множеством разных географических карт – Испании, Италии, Аргентины…. Под картами стояли лавочки, как в сквере, а вокруг лавочек были расставлены картонные фигуры в человеческий рост, одетые в человеческую же одежду. Это было интересно, но Вику все больше охватывало смятение, и она не подошла поближе, чтобы разобраться, что за карты, что за фигуры, что за лавочки и для чего здесь все это.

Из вестибюля вела на второй этаж широкая лестница. Вика остановилась перед ней и достала уже телефон, чтобы все-таки позвонить Владу и спросить, где он и зачем ее сюда позвал.

Но тут он сам на этой лестнице появился. Точно такой, каким являлся в ее сознании, – высокий, веселый, прекрасный Финист Ясный Сокол. Он спускался по лестнице легкой походкой, на плече у него висела спортивная сумка, а улыбка на лице сияла такая открытая, что впору было сказать какую-нибудь банальность вроде того, что его улыбка затмевает солнце.

– Привет! – сказал Влад и обнял Вику.

«Почему же я думала, что о нем не скучаю? – с недоумением подумала она. – Ох, как скучала!»

Это была самая естественная мысль, которая могла прийти в голову в его объятиях. Если что-либо вообще могло прийти в голову в этот момент. Он был еще разгорячен тренировкой, он пылал той же самой молодой силой, которая даже на расстоянии чувствовалась в мальчишках, едва не снесших Вику с крыльца, и голова у нее закружилась, когда она эту его силу всем своим телом почувствовала.

Они поцеловались, и Вика спросила:

– А зачем ты сюда меня позвал?

– Соскучился. – В глазах у него мелькнула радость. – Утром прилетел, сразу тренировки, и до самого вечера. Сейчас вот пацанов тренирую, а сам про тебя думаю. А вчера еще вдоль Женевского озера гулял!

– Ну и думал бы про Женевское озеро, – улыбнулась Вика. – Оно, наверное, красивое.

– Да, ничего. Ну, пошли. – Влад взял у Вики сумку, в которой она носила инструменты для ресниц. – Поужинаем. Я бы тебя дома покормил, но приготовить же не успел ничего. Австралийские стейки помнишь? – подмигнул он. – В другой раз. А сегодня в ресторан, здесь рядом классный есть. Поужинаем – и ко мне, да?

Вика кивнула. Они вышли на школьный двор, направились к воротам.

Ворота оказались заперты, калитка тоже. Охранника в будке не было.

– Вот придурок! – рассердился Влад. – Куда девался, интересно?

– В туалет пошел, наверное, – пожала плечами Вика.

– Если бы! Он сюда девок водит. Ей-богу, скажу Палычу, чтоб гнал его в шею. – Влад посмотрел на часы. – И сколько нам теперь под забором тут стоять?

– Может, перелезем? – предложила Вика, окинув взглядом высокую, с пиками на концах, решетку забора.

Влад посмотрел на нее удивленно. И расхохотался.

– А что ты смеешься? – не поняла она.

– Первый раз вижу женщину, у которой реакция на препятствие вот такая, – объяснил он. – Ну давай попробуем перелезть. Вон там, где пика сломана, видишь? А то и проголодался, и на салют посмотреть охота. У меня с балкона видно будет.

– Какой салют? – не поняла Вика.

– Ну ты даешь! Крым же взяли. Праздник сегодня.

Если бы она знала про этот салют заранее, то, наверное, промолчала бы – было бы у нее время подготовить себя. Но она услышала об этом впервые, и кровь бросилась ей в голову мгновенно, и в виски будто током ударило.

– У меня никакого праздника нет, – проговорила Вика.

– Как нет?

Влад удивился так искренне, что ей стало его почти жалко. Впрочем, это сразу прошло.

«Жалко у пчелки, – вспомнилась детдомовская дразнилка. – А пчелка в… известно где».

– Вот так – нет, – отрезала Вика. – Траур надо справлять, а не праздник.

– Ты что? – Он прищурился. Искры сверкнули в его глазах. Ей всегда нравились эти чудесные живые искры. – Крым всегда наш был. Это ж придурок лысый хохлам его отдал. Если б мы не отобрали, сейчас бы его америкосы захватили!

– Америкосы? – усмехнулась Вика. – Ты уверен? Давно последний раз с ними беседовал?

И вдруг ей стало все равно. Безразличие, охватившее ее, было таким же неожиданным и полным, как только что – гнев. Она смотрела на Влада, на его сверкающие глаза, на то, как алым заливаются его щеки и бледнеет лоб, и понимала, что не хочет говорить ему ничего. Ни-че-го! Убеждать, приводить какие-то доводы… Какие доводы убедят человека, что Земля круглая, если он ясно видит, что она плоская? И под его окном плоская, и к дружбану за сто километров ездил – везде плоская, он своими глазами видел, нигде не закругляется. Что ему скажешь, про Галилея и Магеллана? Он тебе ответит: кто они такие, чтобы я им верил? И будет прав, для него они в самом деле никто, он про них и не слыхал никогда.

Вика смотрела на Влада и чувствовала, что сознание ее сместилось. Вот она смотрит на мужчину, минуту назад он вызывал у нее радость, возбуждал в ней желание, а сейчас он ей безразличен. Только безразличен и больше ничего. Как это могло произойти всего от нескольких слов, Вика не понимала, но это было так, и ничего с этим поделать она не могла. Да и не хотела вообще-то.