– Спасибо, Дмитрий Павлович, – ответил голос женский. – Я понимаю, почему вы говорите так осторожно. И стены имеют уши. Теперь уже в прямом смысле слова. Но бояться нам, по-моему, нечего. Я мать, мне не все равно, как учат моего ребенка, и я желаю помочь школе. Не деньгами, заметьте, деньги я плачу и так, а добрым словом.

– Доброе слово и кошке приятно, – согласился мужчина. – А бояться в самом деле не стоит. Смелым Бог владеет.

– Как-как? – засмеялась женщина. – Это что за пословица?

– Обыкновенная пословица. Из Даля. В общем, если вы нас от этого бреда прикроете, мы будем очень рады.

– От этого прикрою. А от какого-нибудь другого – как получится.

Голос у нее был властный, и по интонациям понятно было, что она преодолевает в себе привычную надменность.

– До свидания, – сказала она. – Так победим.

Застучали ее каблуки по коридору. Мужчина за ней не пошел – остался стоять прямо у двери, прикрытой холстом, на котором были нарисованы очаг и котелок. Вика затаила дыхание, прислушиваясь: что он будет делать? И, наверное, именно от того, что она так старалась не дышать, в носу у нее защипало, засвербило, и она чихнула, от неожиданности даже не сумев сделать это потише.

– Кто здесь? – раздалось за дверью.

Таиться дальше было глупо. Судя по случайно подслушанному разговору, это директор школы. Еще подумает, что сюда террористы проникли.

Вика отодвинула шпингалет и вышла из каморки.

– Вот так явление Ренессанса! – удивленно сказал он. – Здравствуйте, Виктория.

– Здравствуйте… – пробормотала Вика.

Вот это да! Меньше всего она могла ожидать, что незнакомый человек назовет ее по имени, да еще в таком глупом положении.

– Нас с вами Влад Развеев однажды знакомил, – сказал директор, заметив, конечно, ее оторопь.

А!.. Точно, знакомил. Вика вспомнила день, когда Влад ожидал ее у Дома со львами и в его машине сидел вот этот человек. Как его зовут, она тоже теперь вспомнила – Дмитрий Павлович Зимин. Все-таки и у нее память неплохая, хотя и не такая стремительная, как у него. А в тот день Влад повез ее к себе, и она поняла, что ей с ним совсем не плохо, и решила, что этого достаточно… Дура набитая!

– А что вы здесь делаете, Виктория, позвольте спросить?

Голос Зимина отвлек от неприятных воспоминаний. Вика посмотрела на него почти с благодарностью.

– А я здесь от вашего Влада как раз и скрываюсь, – призналась она.

– Да?

Он не удивился или не подал виду, что удивлен, и не стал выспрашивать подробности. Умеет держать себя в руках. В узде – вспомнила она Витькины слова.

«Прямо как англичанин!» – подумала Вика.

Мысль была неожиданной и веселой.

– Ну вот, все у вас уже в порядке, – всмотревшись в ее лицо, сказал Зимин.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы улыбаетесь.

Вика готова была поклясться, что, несмотря на веселую мысль, улыбка на ее лице не появлялась ни на секунду. Но вот разглядел же. Проницательный, стало быть, человек. Впрочем, ему по должности положено быть проницательным, кому это и знать, как не ей.

– Или хотите еще у папы Карло посидеть? – поинтересовался Дмитрий Павлович. – Каморка в вашем распоряжении.

И что каморка имеет отношение к папе Карло, она догадалась правильно, и никто ее отсюда не гонит… От всего этого – от каморки, от самого даже голоса этого директора – Вике стало так хорошо, что хоть ложись прямо на подоконник, свернись калачиком и усни. Как кошка.

Про кошку вспомнилось кстати. Или некстати – не важно. Как бы там ни было, а следовало поспешить.

– Спасибо, Дмитрий Павлович, – сказала Вика. – У папы Карло хорошо, но Буратино пора в путь.

– Луковицу возьмите.

Он достал из кармана пиджака яблоко и протянул Вике. Она засмеялась и взяла яблоко.

Они вместе дошли до широкой лестницы, ведущей в вестибюль. На стенах над ступеньками висели рисунки. На всех было изображено одно и то же, но совсем по-разному. Вика хотела остановиться и разглядеть, что и как здесь нарисовано, или спросить об этом Дмитрия Павловича, но не стала останавливаться и спрашивать тоже не стала.

Спустившись по лестнице, она взглянула вверх. Зимин стоял у перил и смотрел на нее. Наверное, он просто хотел удостовериться, что она действительно покинет школьное здание. Но ей стало как-то радостно от того, что он стоит вот так и смотрит. Как будто она уходит в ночь и метель, а близкий человек провожает ее на пороге дома и будет ждать ее возвращения.

Эта мысль была нелепой. И метели никакой нет, и не из дома она уходит, и никто не будет ее ждать, тем более совершенно посторонний, а вовсе не близкий человек.

Но все-таки, пока Вика шла через школьный двор, это странное ощущение билось в ее сердце.

– Сумочка ваша, девушка?

Охранник уже вернулся в свою будку. Викина сумка с инструментами стояла перед ним. Великодушен ее бывший любовник, что тут скажешь.

Вика взяла сумку и вышла за ворота. Город подхватил ее, и все, что мимолетно коснулось сердца, сразу развеялось. Она взглянула на уличные часы и стремглав побежала к метро: времени до Сониной прививки оставалось совсем мало.

Кошка вышла Вике навстречу в прихожую, окинула ее доброжелательным голубым взглядом, потерлась о ногу и направилась обратно в комнату.

– Соня, стой! – позвала Вика. – На прививку. Кис-кис-кис!

Кошка не обернулась и даже ухом не повела. Странное она все-таки существо – ласковая, но ведет себя только так, как сама считает нужным, а на любые призывы сделать то или это вот именно что ухом даже не ведет. Или все кошки такие? Впрочем, Сонина ненавязчивость Вику вполне устраивала. Она поймала ее на пороге комнаты и, посадив в обувную коробку, вынесла из квартиры.

Как и в прошлый раз, оказавшись в клинике на Цветном бульваре, Вика сразу же подумала, что хотела бы быть кошкой, чтобы полностью положиться на здешних врачей и медсестер. Даже мысль о том, что принятая здесь доброжелательность и приветливость стоит очень дорого, то есть в буквальном смысле дорого, немалых денег, – даже эта мысль не уничтожала уверенности и покоя, которые охватывали ее, как только она попадала в этот особнячок, спрятавшийся в переулке за шумным бульваром.

– Ой, я коробку вашу забыла! – сказала одна из таких вот приветливых медсестер, вынося Соню из кабинета, где ей сделали прививку, как сказали Вике, от всех кошачьих болезней. – Подержите пока на руках, я сейчас.

Медсестра ушла обратно в кабинет за обувной коробкой.

– Ну что? – спросила Вика, глядя в Сонины загадочные глаза. – Другая здесь жизнь, правда?

Ей показалось, что Соня кивнула, соглашаясь. Это, конечно, едва ли могло быть, но Вика уже заметила: когда держишь кошку на руках, она откликается на все обращения совсем по-другому, чем обычно – отвечает сразу и прямо по-человечески.