Когда пришлось давать перстни, то посол вынул из маленького ящика алмазный перстень с большой и острой верхушкой, величиной в большую вишню, и дал его кардиналу, а кардинал надел его невесте на палец, а от невесты посол взял перстень не на палец и не на обнаженную руку, но прямо в вышеупомянутый ящик. Когда кардинал хотел связать эпитрахилью руки жениха и невесты, то посол послал к жене воеводы Мнишка за чистым платком и хотел обернуть им свою руку и исполнить, таким образом, этот обряд, а не прикасаться к руке невесты своею голою рукою, но ему не дозволили этого сделать, и он должен был дать свою руку от имени своего царя, князя московского. Вышеупомянутый коврик взял капелан кардинала, но посол выкупил его за сто червонцев. Во время венчания его величество король стоял подле кардинала, с правой стороны. Когда кончилось венчание, то все отправились в столовую, — впереди шла царица, за ней шведская королевна, за ней посол. Все эти лица стали на возвышенном месте у стола, царица — по правой стороне, королевна — по левой, а король, придя к столу, сел посередине. В это время подошли около сорока человек москвитян, неся драгоценные подарки от царя, которые посол отдавал. Принимала их жена львовского хорунжего Тарлова, бабка царицы, стоявшая подле нее, потому что мать невесты была больна.

По поднесении подарков стали садиться к столу: в правом углу стола посажена была царица, и, когда она садилась, король приподнялся и приподнял шапку; на другом углу, слева, села королевна. Одновременно с царицей сели: посол подле царицы, пониже, а королевич подле королевны, немного ниже, напротив посла. Когда посол садился, король не двигался. Перед этим столом, с левой стороны, стоял крайчий его величества короля, подле него кардинал, а подле него нунций папы. Воду подавали в одном умывальном сосуде и при одном полотенце. Когда король мылся, все встали. Затем подавали умываться царице (она умывалась сидя), далее королевне, затем послу (но он не хотел мыться), потом королевичу. Для кардинала и нунция принесли другой ковшик и другое полотенце. Королевские дворяне подавали то тем, то другим воду, а слуги Сендомирского воеводы в то же время разносили яства; подавали яства одновременно — одни ставили перед королем, другие перед царицей. Крайчий его величества служил у короля и его семьи, а крайчий царицы (был им Домарацкий) служил ей, послу и кардиналу. Тарелки перед королем и его семьею ставили вызолоченные, а для царицы, посла и кардинала серебряные, придворные. Так как молодая ничего не ела, то и посол не хотел ничего есть; он, кроме того, боясь царя, остерегался, как бы не дотронуться своею одеждою до ее платья, — он даже не хотел и садиться за стол, так что уже Сендомирский воевода убедил его сесть, сказав, что это нужно сделать. За столом, когда король пил вино, все встали. Король пил за здоровье государыни, сняв шапку и немного приподнявшись со стула. Царица и посол стояли. Королевна послала к царице своего подчашего поздравить и пила за ее здоровье. Пока подчаший говорил к царице, она сидела, а когда он кончил и королевна встала, то сейчас же встала и царица; обе они низко поклонились одна другой, царица, однако, поклонилась ниже. Потом царица пила здоровье королевича, а королевич здоровье посла. Посол, собираясь пить, встал со стула, стал за ним и пил за здоровье кардинала. Когда царица обратилась к послу и пила за здоровье царя (это она сделала по приказанию отца, перед которым, когда он подошел к ней, она не встала, привстала только немного, когда он отходил от нее), то посол встал со стула и, стоя подле него сбоку, выпил за здоровье королевича из другого бокала (из того, из которого пила царица, не хотел пить). Царице услуживали за столом так же, как королевне.

В той же столовой, в которой кушал король, ниже королевского возвышения, вправо, стоял стол, за которым сидели: епископы Куявский и Перемышльский, воеводы Ленчицкий и Серадский, кастелян Гнезненский, канцлер Великого княжества Литовского, кастелян Варшавский, Вышегородский и другие сенаторы. С левой стороны стоял другой стол, за которым сидели: сын посла и около двадцати человек москвитян. Тут же сидели: староста Пильзенский, Валецкий и многие другие старосты и дворяне его величества короля. Женщины обедали в особой столовой и еще в особой — придворные его королевского величества. Несколько каменных домов переделали для этого. Всего давали вдоволь, обед был самый щедрый и тянулся с час по наступлении ночи. Когда принесли королю пложы и сласти, то Сендомирский воевода поднес королю в подарок шесть больших позолоченных кубков; в это время все сидели. Королевне он поднес кувшин, таз — позолоченные, и кубок; королевичу — четыре вызолоченных кубка поменьше. Когда плоды сняли, посол встал со стула и подарил царице от себя шелковый, вышитый золотом ковер и сорок соболей.

После обеда начались танцы. Придворные маршалы, коронный и великолитовский, очистили место; король с царицей открыли танцы, причем канцлер Литовский с Гнезненским кастеляном с одной стороны, а Сендомирский воевода с Ленчицким воеводой — с другой, прислуживали. Кончив танец, король дал знак послу, чтобы шел танцевать с царицей, но он из уважения к ней не согласился и говорил, что не достоин того, чтобы прикасаться к царице. Король вторично пошел танцевать с королевной; при этом прислуживали: кастелян Гнезненский с кастеляном Варшавским, канцлер Великого княжества Литовского с кастеляном Ленчицким и великий маршал Литовский с королевичем. Потом танцевали — королевна с царицей, которой прислуживали фрациммер и некоторые сенаторы. Далее танцевал с царицей королевич, а Литовский канцлер с старостой Валецким и Сендомирский воевода с Ленчицким воеводой прислуживали. Во все время этого танца из других женщин танцевала только девица Осветимская с Хелминским кастеляном; другие девицы не танцевали. Королевна и царица, возвращаясь от танцев на свои места, низко кланялись королю (царица кланялась ниже, чем королевна), а затем, придя на свои места, кланялись одна другой, садились в одно место.

После танцев Сендомирский воевода подошел к королю и сказал царице: “Марина, поди сюда, пади к ногам его величества, нашего милостивого государя, моего и твоего благодетеля, и благодари его за столь великие благодеяния и проч.” Она подошла к королю (король встал), вместе с отцом они бросились к ногам его величества, и отец благодарил короля. Король поднял царицу, снял шапку, а потом надел ее и стал говорить царице речь, в которой поздравлял ее с браком и новым