Светик ножом в момент под дел щеколду на окне, створка, противно всхлипнув, отворилась внутрь комнаты.

— Лезь давай, я на шухере.

— А может, ты лучше? — заколебался Икс-бой. — У тебя лучше получится, я отработаю, честное слово…

— Не хочешь, не надо, я пошел тогда. — Светик развернулся и сделал несколько шагов в темноту.

Икс-бой поймал его за рукав:

— Ладно, только ты это… свистни или мяукни, да?..

Светик подсадил его к подоконнику. Икс-бой сделал шаг в комнату и остановился, прислушиваясь. Только компьютер гудел и где-то далеко работало радио.

— Давай не спи! — раздалось сзади.

Икс-бой на цыпочках подошел к вешалке, расстегнул кобуру, взялся за рифленую ручку, потащил вверх настоящий тяжелый, холодный, страшный пистолет.

— А коробочку патронов тебе не предложить? — В дверях, непонятным образом раскрывшихся совершенно бесшумно, стоял здоровенный мужик с дубинкой и кровожадно скалился.

Икс-бой выронил пистолет и метнулся к окну, но мужик догнал его в два прыжка, поймал за ухо, сгреб в охапку:

— Нехороший мальчик. Тебе мама не говорила, что воровать нельзя? Зачем тебе ствол понадобился? Продать хотел? А потом к морю поехать, где тепло, да?

Икс-бой ничего не ответил. В горле стоял ком величиной с арбуз. Мужик потащил его из комнаты, а он все смотрел за окно: где же Светик, почему не закричит, не отвлечет мужика?!

— Поедешь на юг, поедешь… — задушевно продолжал громила. — Вот еще десяток таких охотников соберем, и поедешь. Там тепло, хлопок растет, собирать некому… — Он громко заржал, сотрясаясь всем телом. — А пока у меня погостишь, в подвале… А то крысам там одиноко!

Икс-бой скатился по каким-то холодным ступенькам и оказался в маленькой комнатке без окон. Тюремщик остановился на пороге, достал последнюю сигарету, пачку смял в кулаке и швырнул на пол. Икс-бой машинально посмотрел на нее, там было написано какое-то французского слово. Кажется, «Голуаз». Да, есть такие сигареты, он как-то слышал. И еще это кое-что ему напоминало. То есть не напоминало, потому что Икс-бой ни секунды не сомневался: такую же точно пачку он видел на чердаке в тот вечер, когда там кто-то все разгромил. «Голуаз» ведь, кажется, довольно редкие сигареты. Это вам не «Мальборо», и не «Лаки страйк». Их не курит первый встречный. Совпадение тут исключается.

19 ноября

В эту ночь Боголюбов почти совсем не спал. Световой день укорачивался, рассвет наступал все позже, и веселей от этого не становилось. Бесполезные мысли роились в голове, тоже не добавляя оптимизма. Он был сплошной комок нервов. Он словно чего-то ждал, и, как оказалось, не напрасно.

В 8.30 утра в коридоре на тумбочке подпрыгнул телефон. Боголюбов услышал жесткую походку матери и ее низкий голос:

— Алло? Сейчас. Алексей, это тебя.

Боголюбов еще шел к телефону, но уже знал, кто это. Только один человек звонил ему так рано утром. И, увы, это была не женщина.

— Остоженка, 53, в четверть одиннадцатого. — Это был Плюгавый.

И дальше — только короткие гудки. Остоженка, 53, в четверть одиннадцатого, значит, на самом деле — Остоженка, дом 55 и в 10.40. Боголюбов с удивлением прислушался к себе: ему даже как будто полегчало, впрочем, так всегда бывало, когда неопределенность из, его жизни исчезала. Хотя сейчас этот момент еще и не наступил, просто Боголюбов близок к нему. Итак, надо было ехать в сторону Хамовников.

Боголюбов полежал еще с полчаса, глядя в потолок и пытаясь не думать ни о чем (выходило скверно), оделся, побрел на кухню, где уныло съел половину оставленной ему яичницы, потом механически почистил зубы, натянул куртку и вышел из дому.

За ночь подморозило, ноябрь в этом году выдался зверский. Боголюбов оставил дома перчатки, возвращаться было лень, а руки мерзли, и он решил добраться до метро на маршрутке. Впереди всех, справа от водителя сидела дородная женщина в дубленке и в какой-то потрясающей меховой шляпе, к которой сзади был приделан рыжий хвост, по всей вероятности лисий.

Боголюбов сидел в самом конце салона. Перед ним расположилась бабуля с внучкой-егозой, которая никак не могла усидеть спокойно, все норовила вскочить, но до метро было много поворотов, и на них девчонка валилась на пол и заливалась звонким смехом. И так было раз десять. Бабка строго усаживала ее на место, произносила назидательные речи, а на следующем повороте — все снова. Пассажиры улыбались, а Боголюбов начинал ребенка тихо ненавидеть. Наконец девчонка устала, огляделась, увидела перед собой чудо-шапку, открыла рот в немом восхищении, захлопнула его и сказала:

— Бабушка, а почему у тетеньки хвост прямо из головы растет?!

Пока бабулька соображала, что ответить, девчонка, поковыряв пальцем в носу, сообщила на весь салон:

— Не знаешь?! А чего тут знать, там, где хвост, там и жопа!

«Это ведь про меня, — подумал Боголюбов, не участвуя в слаженном хохоте маршрутки. — За мной все время хвост. И у меня все время жопа. Полнейшая жопа. В широком смысле слова».

Он добрался до метро «Парк культуры». Остоженка 53, судя по карте (он посмотрел дома), — это соседний дом. Так и оказалось, слева от метро был дом 53, корпус 1, справа — 53а. От какого же из них вести отсчет? Без разницы. Боголюбов прошагал дальше и обнаружил, что на № 53, 1 корпусе, Остоженка заканчивается. Он даже слегка оторопел. Как же так? Может, Плюгавый просто издевается над ним? Вообще-то запросто, с него станется…

Боголюбов в растерянности покружил на месте. Ну а в чем, собственно, проблема? Надо пройти дальше еще один или два дома, пересечь Зубовский бульвар. На это ушло около четверти часа. Идти через длиннющий мост на пронизывающем ветру — удовольствие ниже среднего.

Следующий дом был по Комсомольскому проспекту — маленький и неприметный. Боголюбов исследовал его со всех сторон, но ничего такого, где могла бы быть назначена встреча, не нашел. Прошел еще полсотни метров, до дома № 3. Там обнаружил ресторан «Крымский». Слава богу, хоть не какая-то там чучмекская кухня. Честно говоря, Боголюбов мечтал сейчас о том, чтобы Плюгавого тут не оказалось. Все равно, конечно, придется с ним встречаться, но пусть это будет потом, не сегодня, не сейчас. А сейчас так хочется согреться и никого, никого не видеть и не слышать!

Но мечты Боголюбова оказались напрасны. Во-первых, Плюгавый сидел за уютным столиком возле окна и читал «Спорт-экспресс», во-вторых, оказалось, что в заведении с пряным названием «Крымский»… китайская кухня.

— Ага, — сказал Плюгавый, сворачивая газету. — Я не сомневался, что ты найдешь. Ты парень смышленый.

Боголюбов обратил внимание на подсвечники метра в три с половиной, едва ли не под самый потолок. Толстенные, витые и позолоченные, они стояли в два ряда, освещая диваны с бархатными спинками. В глубине зала уже почти ничего не было видно, так что немудрено, что Плюгавый читал свою газету у окна.