генералов одеты. Не обошлось и без напоминания о фронтовой подруге. Чрезвычайно выдержанный и спокойный Леонид сгрёб туфли и платья жены, схватил топор и изрубил их в мелкие кусочки. Отец говорил, что ни до, ни после не видел Леонида в таком состоянии. «Будто бес в него вселился. Я топор у него еле вырвал, думал, что он и Викторию порешит». Рубил Леонид, а по лицу его катились слёзы. Только что закончилась война, страна оплакивала миллионы погибших людей. Позади многострадальный Ленинград, тысячи детей, умерших от холода и голода, Малая Земля и Чехословакия, где навсегда остались лежать однополчане…

Но напрасно махал топором будущий генеральный секретарь. Гнилой душок из семьи вышибить ему так и не удалось.

В тот памятный «рукопашный» вечер братья уединились на кухне за бутылкой. Отец успокаивал Леонида:

– Бабы все одинаковые. Твоя не лучше и не хуже.

Как большинство женщин, удачно вышедших замуж за партийного или административного работника и попавших «из грязи в князи», Виктория очень дорожила своим положением и держала своего красавца мужа парткомом и детьми.

Леонид Ильич не мог определить ту границу, на которой произошёл его окончательный духовный разрыв с женой. Да и была ли эта духовная связь с самого начала?

Долгие годы накапливались взаимные обиды. Немалую роль сыграли и неблагополучные дети. Жена не вызывала в нём никаких чувств, кроме жалости.

Его стремление жить, не усложняя простого и упрощая сложное, привело к полному отчуждению от родных. За внешним благополучием скрывалась сложная семейная драма.

Для Леонида Ильича жена была как больной зуб. И когда он, шутя, говорил Виктории Петровне, что она «как чемодан без ручки – выбросить жалко, а носить неудобно», в этом было много правды. Он махнул на всё рукой, мысленно очертил границу между собой и домашними и спрятался в кабинет, который называл «собачий ящик».

Виктория Петровна не была настолько умной и тонкой женщиной, чтобы до конца разобраться в их отношениях.

Когда в жизнь Леонида пришла большая любовь и после долгих раздумий, страданий, переживаний он вернулся в семью, Виктория, понимая, насколько её положение нестабильно, измену простила, но при всяком удобном случае попрекала мужа отношениями с «фронтовой подругой».

Когда Леонид перебрался в Москву, он устроил Тамаре Лаверченко квартиру в престижном по тем временам районе – на Соколе. Прихлебатели доложили Виктории. Та взбесилась – мало того что эта фронтовичка хотела увести отца у детей, она ещё использует его связи! Леонид, больше всего ненавидевший семейные скандалы, которыми был сыт по горло, успокоил жену, сказав, что квартирой занимался брат Яков.

Мой отец подтвердил это. На что Виктория сказала:

– Ты, Яша, как был дураком, так им и остался. Может, ты ещё скажешь, что спал с ней вместо моего мужа?

Леонид плюнул с досадой и вышел.

Молодое поколение

Бойся семени в чреве своём.

Библия. Ветхий Завет

Были ли счастливы слуги народа, отгородившись заборами и спрятавшись за спины КГБ и армии?

Русская пословица гласит: «В каждой избушке свои погремушки». Были эти погремушки и в номенклатурных домах. Гремели, не давали спать по ночам.

Годами я наблюдала, как страдал мой дядя от своих близких. Я как-то спросила его:

– Как ты можешь управлять такой огромной страной, если не в состоянии навести порядок в собственной семье?

– А мне на неё наплевать, – неожиданно ответил он. – Хрен с ними. Я давно отступился.

Мать Леонида Ильича, Наталья Денисовна, живя последние годы с дочерью Верой и зятем Жорой Гречкиным, наезжая периодически на дачу к сыну, через пару дней просилась домой. «А здесь разве не дом?» – обижался Леонид.

– Да не могу я, Лёня, – говорила она, – видеть, в кого превратились твои дети, как вы балуете внуков. Вспомни, как мы жили в Каменском, каждая безделица вам, малышам, была в радость. Сосед подарил тебе как-то самодельный перочинный ножик, так ты с ним не расставался ни днём, ни ночью. Прятал от Яшки в тайник. Как-то на кухонном столе вырезал своё имя. Я тебя тогда за вихры натаскала, а ножичек забрала. Ты всю ночь проплакал.

С горечью вспоминала, как её умирающий муж Илья Яковлевич просил жареного мяса, которое в голодном 30-м достать было невозможно.

– У меня сердце до сих пор сжимается от жалости, – говорила Наталья Денисовна, обращаясь ко всем сразу, – а вы ничего не жалеете, ничем не дорожите, как антихристы какие.

Но её никто не слушал. «Ох, наплачешься ты, Лёня, от детей и внуков!» – вздыхала она. Так оно и получилось.

Дочь Леонида Ильича, Галина, в период так называемой гласности стала одной из центральных фигур жёлтой прессы. Книги, написанные кремлёвскими блюдолизами, такими как Рой Медведев и Игорь Бунич, изобиловали сомнительными и искажёнными фактами, но сути при этом не раскрывали. Рассчитанное на невзыскательного читателя и написанное по заказу нового правителя, это дешёвое чтиво пользовалось большим успехом.

Галина Брежнева – одиозная фигура, но по своим душевным качествам, будучи доброй, доверчивой, она была на несколько голов выше тех, кто плёл о ней небылицы. Я её жалела, понимая трагедию потерявшего жизненные ориентиры человека.

Должна сказать, что, в отличие от остальных членов семьи Брежневых, включая моих сестёр по отцу, Галя общалась не только со мной, но и с моими родителями.

К сожалению, любя своего отца, она часто его огорчала.

Микроинфаркт мой дядя получил вскоре после её замужества с Милаевым. Евгений Тимофеевич был на четыре года моложе свёкра и к тому же вдовцом с двумя маленькими близнецами.

Леонида Ильича не устраивала и его профессия. Он понимал, что кочевая жизнь циркачей не пойдёт на пользу безалаберной, взбалмошной и неуравновешенной Галине.

Отец рассказывал, что брат, будучи первым секретарём Молдавии, по дороге на работу заезжал по утрам к Милаевым, когда Галя ещё валялась в постели – брал длинную палку и, держа её над головой дочери, командовал: «Алле-гоп!» Она злилась и бросала в него подушку.

Милаев ревновал красавицу жену к каждому столбу, и, случалось, пускал в ход кулаки, хотя сам не прочь был завести романы на стороне. Галя не жаловалась. Позднее, когда мой отец спросил, почему она всё это скрывала, ответила просто: «Сильно его любила».

– Яша, – говорил Леонид Ильич брату, – лучше бы она за тракториста вышла, за молодого парня. Ну что она в этом Милаеве нашла?

Надо отдать Жене должное, мужик он был с широкой душой, не жалел никаких денег на подарки жене. Понимая толк в антиквариате, привил и ей любовь к старине. Галя собирала богемское стекло и хрусталь. «Эта дрянь