Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но тронули бы Верену?
Пожимаю плечами. Выгоды в смерти Кассианы Элиасам не было, тут уж не поспоришь.
– Всё же она заняла место протеже Элиасов.
– Как и я.
– Как и ты.
– Фрайн Рейни знает? – спрашиваю после недолгой паузы.
Настаёт черёд Илзе пожимать плечами.
– При беседе он не присутствовал… но мог и под дверью подслушать. Когда сосредотачиваешься на воздействии на определённого человека, восприятие окружающего мира теряет обычную остроту.
– И он не задал ни единого вопроса позже, в экипаже? – удивляюсь я.
– На обратном пути мы почти… не разговаривали, – быстрая улыбка тенью появляется и исчезает с уст Илзе.
– Клятва верности, – спохватываюсь я. – Кому Марла её принесла? Или она не назвала его имени?
– Отчего же, назвала. Девушка связана кровной клятвой с фрайном Дэйрианом Бенни.
* * *
У нас с Илзе уходит совсем немного времени, чтобы выяснить, что фрайн Дэйриан Бенни не родственник магистра Бенни, но он сам. Во дворце нетрудно найти людей, знающих, как зовут закатника, недавно побывавшего в этих стенах и пленившего служанку из скрывающихся. Нет ни малейших сомнений, что магистр Бенни принял самое непосредственное участие в организации своевременного исчезновения Марлы и появления на свет арайнэ Аны Дарн, что в престранной этой истории замешан именно он, а не кто-то из его родни, названный тем же именем. Нам охотно сообщают, что магистр Бенни приезжал во дворец и до оглашения – на проверку на наличие незаконных сил у последней четвёрки дев жребия, да и прежде случалось ему оказываться при дворе по делам, в качестве уполномоченного представителя ордена Заката. Он происходит из рода знатного, хотя и не овеянного славными деяниями, не прослывшего высоким положением, обделённого крепкими многочисленными ветвями и обширными связями. Других Бенни при дворе нет, они живут тихо и скромно на востоке, вдали от сердца Франской империи. И всё же статус урождённого фрайна позволяет магистру воспользоваться кровной клятвой, пусть и не вполне понятно, с какой целью.
Простая служанка Марла из Нардии магистру никто, их не связывают ни узы крови, ни иного родства, ни даже мимолётное знакомство. До смерти Кассианы Марле если и случалось замечать Бенни, то внимания на него девушка обращала не больше, чем на любого другого закатника, внушающего наполовину безотчётный ужас одним видом своих красно-чёрных одежд. Тем не менее нежданную помощь и покровительство Бенни Марла приняла, отчасти страшась отказывать закатнику, отчасти от безысходности, отчасти потому, что, сколь бы сильно ни пугал магистр, Элиасов она боялась куда как сильнее. Девушка послушно следовала всем указаниям Бенни, исполняла что он велел и не прекословила, когда он связал её кровной клятвой. Взамен от Марлы многого не требовалось – тихо жить новой жизнью, не высовываться и о прошлом языком попусту не трепать, а лучше вовсе забыть, словно о сне причудливом. Внезапная роль добропорядочной жены торговца оказалась совсем не страшной и всяко не тяжелее, чем в услужении у юной взбалмошной фрайнэ состоять, муж был добр к молодой супруге и Марла быстро освоилась в новых обязанностях. Даже под гипнозом Илзе девушка не призналась в дурном обращении или что переменившаяся жизнь ей не по нраву, а раз так, то арайнэ Дарн и впрямь была всем довольна. После поспешного венчания Бенни приезжал к Дарнам всего раз, несколько месяцев спустя, и с той поры Марла его не видела. О причинах заступничества закатника она тоже не ведала, знала лишь, что ей не следует ни близ дворца показываться, ни столицу покидать.
Вечером Стефан не появляется в моих покоях, то ли изрядно утомлённый событиями этого дня, то ли, что куда вероятнее, занятый выслушиванием устного отчёта от фрайна Рейни. Я не сомневаюсь, что Блейк слышал беседу Илзе с Марлой. Вряд ли всё это время фрайн Рейни просто деликатно ожидал в сторонке, не для того он с Илзе поехал. И при первой же возможности Блейк обязательно передаст содержание беседы этой государю. Осведомлённость фрайна Рейни освобождает меня от груза мучительных попыток решить, что и как рассказать Стефану, и в то же время я не уверена, что он позволит своей суженой и дальше ворошить это гнездо, всё глубже увязать в болоте подробностей и правды, знать которую мне не стоит. Я и сама думаю, не остановиться ли на уже известном, не принять ли за аксиому участие Элиасов, прямое и косвенное, в произошедшем с Кассианой и Вереной и держаться от них подальше. Фрайн Соррен Элиас кажется достаточно разумным человеком, чтобы не совершать столь вопиющей, непростительной глупости, как убийство матери первенца императора, а его старший брат сосредоточен на делах в Совете и не ищет выгоды в придворных интригах. Да и Мадалин при всём своём желании сохранить статус императорской фаворитки не может быть так рискованно безрассудна. Мне понятны мотивы поступков Кассианы, пусть они мне не близки, но я представляю, что ею двигало, почему она сделала то, что сделала. Однако что естественно для молодой порывистой девушки, попавшей в трудное, отчаянное положение, едва ли приемлемо для женщины возраста и склада Мадалин.
Мы со Стефаном встречаемся на утреннем благодарении, а после идём в трапезную, сопровождаемые тянущимся за нами шлейфом придворных. Мы лишь обмениваемся приветствиями перед входом в храм и завтракаем в молчании. Лицо Стефана непроницаемо, на нём застыла маска того наполовину отсутствующего выражения, не значащего ничего в частности, что отличала многих придворных фрайнов и фрайнэ. Я присматриваюсь к людям за ближайшими столами, нахожу Соррена, сидящего подле Шейда. Блейка опять не видно, то ли он предпочитает завтракать у себя когда ему удобно, то ли снова исполняет императорские поручения.
Гляжу искоса на Стефана, однако спросить не решаюсь. Какому мужу придётся по нраву весть, что жена, даже сошедшая уже в объятия Айгина Благодатного, не только изменяла венчанному супругу с другим мужчиной, но и носила от него дитя? И, пуще того, умерла от последствий попытки избавиться от незаконного ребёнка?
Соррен перехватывает мой взгляд, почтительно улыбается
