Ну и что она могла? Пришлось, разумеется, с Баштаном остаться. Вначале из страха перед ним, потом перед законом – понимала же, чем «милый друг» занимается.

Что еще? Как заказчиков находили? А чего их искать? Шакал – имя, фактически бренд, его сами ищут. Через нескольких проверенных господ. Да, один из них – выходец из России, Рамизом зовут. Сама с ним не встречалась, только по телефону общалась, но Николас с заказчиками старался разговаривать под скрытой видеокамерой, так что не отвертеться тому Рамизу. И телефонные разговоры все записаны, будьте уверены.

Связь? О, этим Баштан лично занимался. Было у него два телефона. Один – в съемной квартире был подключен к магнитофону. Каким-то образом Николас его прослушивал раз в два-три дня. Как? Этого она не знает, но в той квартире он вроде бы и не появлялся.

А второй – с ним вообще что-то хитрое было. Телефон совершенно посторонних людей, на их линию установили какую-то аппаратуру, которая два раза в день, в определенные часы, переключала входящие звонки прямо на домашний телефон самого Баштана. На десять минут. Примерно так, она не специалист, сами, джентльмены, разберитесь.

Что с русскими копами? О, там все как-то странно было. Вначале к Николасу поступил заказ. Ну, по той, хитрой линии. Он его Райану поручил. Райан? Да хрен знает, как его фамилия. Николас с ним давно познакомился, когда тот еще в армии служил. Через одного лейтенанта из пехотного полка в Миннесоте. Райан, когда уволился, сразу на Николаса работать начал. Вот, а с русскими… короче, взорвался Райан, сам взорвался. А один из русских жив остался, но пропал.

Баштан, когда это понял, психовал, злой был. Дома почти не ночевал, все мотался, искал этого, пропавшего, но бес толку. Кажется, его сам заказчик опередил.

Второй раз Николас попытался русского ликвидировать в больнице. Откуда узнал, куда его положили? Это миссис Нойманн неизвестно, но все равно ничего не вышло – опоздал, русский прямо на его глазах из больницы выписался.

Гордон вспомнил, что когда они с Алексом уводили Бэзила из палаты, действительно, сидел в коридоре какой-то врач. Или не врач? Мог это быть Шакал? Запросто.

А Нойманн продолжила.

Оказывается, о том, что Бэзил возвратился в дом мисс Кэмпбелл, Шакал узнал сразу. Несколько раз он с Греттой прогуливался в Кранбэри. Видели и Бэзила, и эту, здоровую, которая вчера с ней в допросной сидела. Николас еще шутил, что у русского раздуто самомнение, раз нашел себе подружку не по размеру.

Вот. Но попыток ликвидировать русского Баштан не предпринимал до тех пор, пока недавно лично не встретился с заказчиком. Нет, не Рамизом, с другим. Запись их разговора имеется в тех чемоданах, что господа из ФБР недавно изъяли. С ее помощью, между прочим. Господа не забыли?

А потом вы все знаете, джентльмены. Николас собрал своих людей, сказал, что сделать работу надо в любом случае, ну, мы и поехали. Все? Да, всей командой. Или почти всей? Кто-то же рассказал Николасу, в какой больнице лежит русский.

Григорян

Вспомнилась присказка из детства: «Что такое «не везет», и как с ним бороться?»

Действительно, сделано огромное дело, налажен бизнес, о котором еще недавно можно было лишь мечтать! Транши пошли. Все эти короли преступного мира, доны и наркобароны, все они вписались в его схему. Втянулись, включились, всосались! Потому что Морячок – первый, кто понял, какие перспективы открывает гибель социализма в СССР. Да еще и в СССР разваливающемся, доживающем последние дни. Пока еще эти демократы, что умеют лишь скармливать быдлу сладкие лозунги, научатся… впрочем, эти не научатся. Ничему и никогда.

Жизнь обязательно выкинет их на свалку, придут другие – жесткие, прагматичные, умеющие руководить. Но до той поры страна, или то, во что она скоро превратится, будет раем для него и таких, как он!

Все, все, все. Все сделано, пора сваливать из страны, где закон может бить. Крепко, больно, наповал. Может быть, в Армению. Или в Бразилию! В конце концов, чем он хуже Великого Комбинатора? Имеет право унаследовать его мечту? Разумеется, кто скажет – нет?

Осталась ерунда – свалить из этого оплота демократии и прогресса. Сесть за руль или в самолет, на корабль, на худой конец, и уехать, помахав на прощание белоснежным платочком.

Но пока не получится – его объявили в розыск. Что уж там нарыли американские законники – бог весть, но его фотографию показывают по всем каналам, печатают в газетах. Затравили, сволочи. Еще недавно казалось – убери мента и все будет хорошо. Так нет же! Заговоренный он, что ли?

А теперь, кажется, его устранение проблемы не решит – слишком активно Морячка ищут.

Бежать, срочно бежать! Как?

Нужны другие документы. Надежные, которые пройдут проверку у пограничников, или как их здесь называют? Рейнджеры, кажется?

Достать документы – не слишком большая проблема. Его клиенты такими возможностями располагают, да и помочь готовы, но… всегда есть это чертово «но». Где гарантия, что рядом с клиентом не сидит некий неприметный человек, которому достаточно увидеть и узнать разыскиваемого? А потом тихонечко стукнуть. И все, здравствуй, добрая полиция.

Так что без хорошей ксивы вылезать из норы нельзя. Вернее, можно, но только один раз – встретиться, договориться и сфотографироваться. Иначе засыпемся. На улице, в баре, да где угодно любой коп может узнать. Усы и бороду он, конечно, отрастил – любо-дорого, но нос-то, выдающийся, ярко национальный, его куда спрячешь? Стоит любому добропорядочному пиндосу обратить на него внимание, позвонить в полицию, и все, пиши пропало.

В Нью-Йорке осталось лишь два человека, кому можно довериться, тех, кто насмерть повязан. Не должны они быть под круглосуточным контролем ФБР, не того полета птицы. Что реально могут амеры? Слушать телефон – да. Но уже слушать их квартиры – дудки. Дорого и неинформативно. Сейчас его ребятишки чисты и прозрачны, как водичка в горных ручьях родной Армении.

Прежде чем отпустить голубков, он их проинструктировал четко – никакого криминала! Они занимаются лишь легальными операциями, работают лишь с кристально чистыми, прозрачными, словно бриллианты, деньгами. Вся грязь осталась в банках Москвы, Риги и родного Еревана. Зато здесь – алмазный блеск и морозная свежесть, не придерешься.

Нет, американцы – ребята деловые, держать прослушку в квартирах и гонять слежку просто так, на всякий случай, никогда не будут.

Да, к ним можно обратиться. Но к кому? К Кипе? Ване-жиду? Пожалуй, все-таки к Ване. Посолиднее он, представительнее. Ему с серьезными боссами полегче общаться будет. Да, решено, сегодня вечером и навестим товарища.

Вечером, когда приличные американцы уже закончили работу, но еще не ложились спать, в квартире, которую снимал Иван Нефедов, зазвонил телефон.

– Слушаю!

Молчание.

– Говорите, я слушаю!