Рорк не сомневался, что они бы и словом с ним не перемолвились, не говоря уж о том, чтобы предложить игру двое на двое, если бы не думали, что у него есть определенная информация по расследованию Евы. А теперь, когда он дал понять, что у него такой информации нет, они сразу утратили желание с ним общаться.

Но, держась от него подальше, они дали ему возможность понаблюдать за ними.

Рорк заметил, что они жульничают, а добравшись до пятой лунки, сумел расшифровать их знаки и сигналы. Движения у них были плавные, неспешные, отлично срепетированные, отметил он.

«Чертово па-де-де», — определил он мысленно.

Где-то на середине поля Рорк и Сью решили послать вперед электрический карт с клюшками, а сами прошлись пешком до следующей лунки.

Жара еще не достигла пика, да и на окруженной деревьями площадке для гольфа, обдуваемой легким ветерком, она была вполне терпимой, даже приятной.

А прогулка казалась Рорку куда более приятным времяпрепровождением, чем битье маленького белого мячика клюшкой.

— Они вам хамят, — заметил Сью. — Изысканно вежливо, непринужденно, но хамят.

— Меня это не смущает.

Но Сью покачал головой:

— В своем хамстве они чувствуют себя вполне комфортно, ну, вот как в этой обуви для гольфа.

— Я думаю, обувь заботит их гораздо больше. Хамство — их вторая натура.

— Похоже на то. — Сью с любопытством взглянул на Рорка. — Мы с вами давно уже ведем дела вместе, вы не раз баловали меня партией в гольф, хотя сами его не любите, но впервые вы организовали игру двое на двое. Вы специально подстроили, — повторил Сью, — чтобы Дадли вам это предложил.

— Знаете, почему мне так нравится вести с вами дела, Дэвид? Помимо всего прочего? Вы проницательны. Видите правду, сколько бы дерьма сверху ни было намазано.

— В этом мы с вами равны. Вот поэтому я и подумал: у вас есть другие дела, со мной не связанные.

— Вы правы. Пользуясь случаем, хочу узнать ваше мнение. Вы ведь знакомы с отцом Дадли. Что вы думаете о сыне?

— Что он и его друг не из тех людей, с кем я обычно играю в гольф.

— Потому что они жульничают! — отрезал Рорк.

Сью остановился как вкопанный и прищурился.

— Жульничают? Я что-то такое заподозрил, но… Зачем им так рисковать, их же исключат из клуба! С позором! Ради случайной игры… Мы же не держали пари, не назначали приз…

— Для некоторых победа важнее игры.

— Вы о них доложите?

— Нет. Меня это не касается. Пусть выиграют в гольф, как им хочется, главное, они проиграют в другой игре, куда более крупной. Для меня эта партия в гольф — пристрелка, не более. Хотелось понять, как много они могут себе позволить, на что, по их мнению, имеют право, насколько они самоуверенны. Мне извиниться за то, что я вас в это втянул?

— Не надо, если объясните, что к чему.

— Как только смогу. Вы хорошо знаете старшего Дадли? — спросил Рорк.

— Могу вам откровенно сказать, что отец разочарован сыном. И теперь я вижу, что основания у него есть. — Сью вздохнул. — Жаль, что вы пренебрегаете гольфом. У вас природные способности, вы в прекрасной форме, а вот интереса нет. Будь у вас больше энтузиазма, мы бы их побили, хотя они и жульничают.

«Ну что ж, — подумал Рорк, — я же хотел развлечь партнера по бизнесу».

— Я могу сделать так, что они вряд ли станут мухлевать.

— Серьезно?

— Гм. — Рорк сунул руку в карман и включил карманный компьютер, снабженный кое-какими функциями, еще не вынесенными на рынок. — Пожалуй, мы так и сделаем. Надо же тренироваться. В самой игре, Дэвид, я больше полагаюсь на вас, но с этой минуты я тоже включусь… с большим энтузиазмом, так сказать.

Сью ответил ему выразительной ухмылкой:

— Давайте уроем ублюдков.

Ева подошла к дверям «загона» убойного отдела в тот самый момент, когда Бакстер и Трухарт из него выходили.

— Тебя ищет некая Патриция Делотер, — доложил Бакстер. — Мы отвели ее в комнату отдыха.

— Угу. Быстро расходятся слухи.

— Да уж. Например, слухи о том, что будет в субботу. Ждем с нетерпением.

— Спасибо за приглашение, лейтенант, — добавил Трухарт.

— А, да. Верно. Хорошо. Пибоди…

— Слушай, Даллас, Трухарт стесняется спросить, ну так я за него спрошу. Можно ему прийти с девушкой?

— Да мне-то что? — пожала плечами Ева, а Трухарт порозовел и ссутулил широкие плечи. — Это значит, что ты тоже хочешь прийти с девушкой?

— Вообще-то нет, — ухмыльнулся Бакстер. — Прийти с девушкой — значит, надо уделять ей внимание. Нет, что касается меня, буду только я, пиво и бифштекс из натуральной говядины. Нам пора в суд. — Бакстер приложил два пальца к виску, словно салютуя, и двинулся к эскалатору.

— Спасибо, лейтенант, — поблагодарил Трухарт. — Кейси будет ужасно рада. Э-э-э… может, нам что-нибудь принести?

— Что, например?

— Блюдо?

— У нас есть блюда. Блюд у нас полно.

— Он хочет сказать, еду, — выступила переводчиком Пибоди. — Выброси это из головы, Трухарт. Еды у них тоже хватает.

— С какой стати людям приносить еду с собой, когда они приходят к тебе поесть? — недоуменно спросила Ева, когда Трухарт бросился вслед за Бакстером.

— Так принято.

— Господи, сколько же всего напридумано! И кто только все это придумывает? Все равно как платья и костюмы.

— Правда? — захлопала ресницами Пибоди.

— Ладно, забудь. Я возьму Делотер. Запиши беседу с Ван Витт и займись поездками.

— Уже бегу.

Ева направилась в комнату отдыха. Здесь стояли простые, крепкие столы и торговые автоматы. В воздухе витал запах скверного кофе и заменителя мяса. Копы приходили сюда передохнуть или провести беседу в неформальной обстановке.

Никто не принял бы женщину, занимавшую угловой столик, за полицейского. Пышные вьющиеся рыжие волосы, светящиеся золотом и рассыпающиеся ниже плеч огненным водопадом, обрамляли фарфорово-белое личико, на котором выделялись дерзкие зеленые глаза, такие же, как у ее кузины.

На этом семейное сходство заканчивалось.

На ней была облегающая безрукавка с глубоким вырезом, щедро демонстрирующим весьма впечатляющий бюст, и короткая, тоже плотно облегающая юбка, подчеркивающая длину и красоту ног. На шее поблескивали тонкие цепочки разной длины. Одни покоились на впечатляющей груди, другие достигали пояса ее короткой юбки.

Она выглядела… беззаботной, решила Ева. Как будто у нее времени полно и она может сидеть тут, сколько захочет, оживляя своей вызывающей яркостью и блеском эту скучную комнату. К тому же ее как будто забавляло, что она вдруг оказалась в столь не подходящем для себя месте.