по их могиле. И это не в первый раз. И еще я слышу голоса. Шепот, буквально на волосок дальше, чем нужно, чтобы расслышать, о чем говорят… Итак, что же ты узнал от ББ?

«Ту самую связь. Нет. Одну из связей».

– Между чем и чем?

«Между волнениями в криминальном мире и йимберской проблемой».

– Что? Нет. Здесь нет никакой связи, не может быть!

«Исторически связь есть – хотя ты и прав, считая, что сейчас ее не существует. Во всяком случае, не непосредственно. Ни один из этих амбициозных преступников, жаждущих захватить в свои руки Чодо Контагью, понятия не имеет о том, что тот, утверждаясь на криминальной сцене, пользовался услугами наемников из культа А-Лафа. Они учинили большое кровопролитие, но так, что его участие в этом деле нельзя было проследить. Он же, со своей стороны, впоследствии оказывал аналогичные услуги агрессивной фракции, которая теперь контролирует культ. Возможно, ты помнишь мистера Краска и мистера Садлера?»

– И ты узнал все это от брата Бриттигарна?

Я поежился, только сейчас вспомнив Краска с Садлером. И радуясь, что эти двое уже пребывают среди ангелов. В свое время они были значительно хуже, чем Миляга Скалдит, – у них было ко мне гораздо больше претензий, которые вдобавок возникали гораздо чаще.

«Да. Точнее, он хорошо знал тайную историю культа А-Лафа, чтобы я смог заполнить пробелы. Он не знал имени танферского криминального босса, чьи кровавые деньги финансировали рост его культа. Но из того, что он знал, было очевидно, что этим скрытым союзником был Чодо Контагью. Я полагаю, мистер Контагью испытал бы сильное замешательство, узнав, к чему привело его содействие».

– Да уж…

«Отличная мысль».

– Какая?

«Ты сейчас подумал, что было бы нелишним еще раз повидаться с миссис Клакстон и снова расспросить ее – в перспективе наших новых открытий».

– Правда?.. Правда! Какой я умный!

Я опять содрогнулся, снова охваченный тем совершенно жутким чувством, делавшим озноб хуже, чем когда-либо. Голоса шептали почти различимо. Я подозревал, что вряд ли стоит стараться понять, что они шепчут.

«Наконец засек! Уфф! Я должен был предвидеть это…»

– Ты собираешься снова напустить туману и ждать, пока я догадаюсь обо всем сам?

«Не в этот раз. Такое долгое ожидание может оказаться слишком опасным. Эти твои странные ощущения и шепот, который ты слышишь, вызваны идолами никелевых шакалов. Они появились у нас, до предела заряженные болью, горем и безумием, – и сейчас все это начало перекипать через край. Кто-то недостаточно плотно закрыл ящик».

– Начало? Да это продолжалось с тех пор, как они притащили сюда эти штуковины! Я только не смог уловить связь.

У меня снова начинались трудности с дыханием. Зато исчезли проблемы с ознобом.

«Не стоит так расстраиваться».

А кто сказал, что если ты не можешь дышать, то тебе уже нет нужды поднимать шум?

Я уставился на проклятый ящик. Крышка была закрыта, но гвозди заколочены не до конца.

В комнату рысцой вбежал котенок, направился ко мне, прыгнул и приземлился у меня на коленях. Устроившись там как дома, он тоже принялся глазеть на ящик с идолами – с интенсивностью, предполагавшей, что ему видно нечто невидимое для меня.

«Так гораздо лучше».

– Что?

«Ты стал более спокойным. Когда почувствуешь себя комфортно, забей этот ящик наглухо».

– Ну конечно, я спокоен как скала!

Однако он был прав. Моя паника действительно улеглась, шепот отступил. Руки уже не дрожали.

– Сколько еще это будет продолжаться? – поинтересовался я.

«Невозможно предугадать. Может, придется поймать Колду и заставить рассказать нам о зелье. Но я совсем не хочу бесконечно разбираться с твоими приступами и провалами в сознании».

– Вот как? А подумай, каково мне!

«Ага».

– Ага? Что «ага»?

«Кажется, слухи о твоей неминуемой смерти начинают приносить дивиденды».

– Я уже иду, – сказала Синдж, направляясь к входной двери.

Моментом позже я услышал голос Косса, хотя и не мог разобрать отдельных слов.

Вернувшись, Синдж доложила:

– Это был стражник. Он хотел знать, правда ли то, что о тебе говорят. Я сказала «да». По вдохновению я рассказала ему, что тебя силой заставили принять яд, который Учитель Уайт достал у человека по имени Колда.

«Я даже не намекал ей, – проинформировал меня Весельчак. – Она сама об этом подумала».

– Отличный ход, Синдж! Они накроют их всех.

Синдж раздулась от гордости.

«У нас нет времени похлопывать друг друга по плечу. Гаррет, тебе сейчас надлежит лежать в постели и умирать».

– Что, Туп засел у миссис Кардонлос?

«Это было бы логично. Я считаю, что это так. Мистер Косс тоже считает, что это так, – хотя он и не видел полковника. Его и послали сюда как раз из-за того, что он ничего не знает. Однако он смекалистее, чем они думают. Он догадался, что его настоящей задачей было выяснить, проснулся ли я. Он доложит, что не нашел ничего подозрительного».

Учитывая характер Тупа, это уже само по себе будет выглядеть подозрительным.

– Тогда они решат, что ты покопался в его мозгах.

«Не смешно. Давай иди болеть».

49

Чтобы выглядеть больным, от меня не требовалось большого актерского мастерства. Я по-прежнему был покрыт болячками на болячках и синяками на синяках, причем последние начинали отливать всеми цветами радуги. Мне ни разу за прошедшую эпоху не попадалась в руки бритва. Я до сих пор не переставал надеяться, что Тинни вернется и как следует вымоет меня в ванне. Меня знобило и трясло.

Я немного поспал – что мне и было нужно. Слишком много времени я потратил впустую, вместо того чтобы спать.

Меня разбудила Тинни.

– О черт!

– Спасибо тебе большое, – обиделась она. – Я, пожалуй, пойду домой.

– Я не хотел… ты пришла, потому что услышала, что я умираю? Тебе сказал кто-то из Стражи?

– Да. Откуда ты знаешь?

Они знали, что она уже бывала здесь, – они ведь провожали ее от моего дома. Разумеется, первым делом отправились к ней.

– И ты сказала им, что со мной все в порядке, потому что Покойник поддерживает мое дыхание?

– Ой-ой! Я, кажется, сглупила.

– Да. Мы хотели выудить Тупа явиться сюда собственной персоной. На этот раз полковник оказался для нас слишком сообразительным.

Может быть, Туп знал что-то, что ему очень хотелось оставить при себе? Скорее всего, нет. Просто он не любит, когда его набитый секретами мозг открывают на всеобщее обозрение.

Мое дыхание казалось почти естественным. Однако мысли о Тинни и о ванне с губкой вернули меня к осознанию печального факта, что мне не удастся воплотить эту фантазию в жизнь в какое-либо обозримое