В бытность П.А. Столыпина шефом жандармов общая численность Отдельного корпуса жандармов составляла более 15 тысяч человек. Из них около тысячи составляли офицеры, более 10 тысяч – унтер-офицеры. В отличие от армейских соединений корпус был рассредоточен по всей территории Российской империи. Основными структурными подразделениями корпуса стали губернские (или областные) жандармские управления. Таких управлений насчитывалось 75. Их начальниками были, как правило, генералы и полковники. Подполковники и ротмистры обычно состояли помощниками начальников управлений по определенным уездам или городам. Помимо губернских жандармских управлений имелось 33 жандармско-полицейских управления железных дорог. В ведении каждого жандармско-полицейского железнодорожного управления находился участок дороги протяженностью 2000 верст. В Петербурге и Москве были размещены жандармские дивизионы, которые несли обычную полицейскую службу. Кроме того, в состав корпуса входила одна конная, две пешие и двадцать одна крепостная жандармские команды.

Управление всей этой разветвленной системой осуществлялось из Петербурга штабом корпуса жандармов во главе с начальником штаба. Звание шефа жандармов было скорее почетным, а непосредственное командование жандармами осуществлялось командиром корпуса. Как правило, командиром корпуса являлся товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией. Впрочем, это было необязательно. П.Г. Курлов, занимавший обе должности, говорил: «На практике этот вопрос вызывал много недоразумений и обе эти должности, смотря по взгляду министра и по личности кандидата на этот пост, то соединялись вместе, то разъединялись».

Служба в рядах Отдельного корпуса жандармов считалась привилегированной. Денежное содержание жандармов было значительно выше, чем у армейских офицеров. Привлекал и особенный, очень красивый мундир небесно-голубого цвета, а главное – та атмосфера таинственности и всесилия, которой были окутаны жандармы. В жандармы принимались лица, окончившие юнкерские училища по первому разряду, прослужившие в строю не менее трех лет. Не допускались на службу лица, «бывшие в штрафах по суду и следствию», имевшие казенные и частные долги, «равно лица польского происхождения, католического вероисповедания или женатые на католичках, а также евреи, хотя бы и крещеные». Желающих надеть голубой мундир Отдельного корпуса жандармов всегда было больше, чем открывшихся вакансий. В своих воспоминаниях бывшие жандармы описывают, каким почетом они пользовались, как трудно было попасть в Отдельный корпус и какие усилия для этого пришлось приложить. Строевой офицер, решивший перейти в жандармы, подавал рапорт. Если командир его части давал ему отличные рекомендации, офицер заносился в список кандидатов. Затем назначалось испытание, заключавшееся в письменной работе на заданную тему и собеседовании. В случае успешного испытания кандидат в жандармы зачислялся на специальные курсы. Будущие жандармы знакомились с историей создания и устройством корпуса, правами и обязанностями его чинов. Уделялось внимание основам политического розыска, изучению шифров, знакомству с дактилоскопией. Разумеется, изучался и противник, с которым предстояло бороться будущим жандармам. Для слушателей жандармских курсов был составлен подробный вопросник, включавший темы от восстания декабристов до позиции В.И. Ленина на II съезде РСДРП. Жандармский полковник А.И. Спиридович, сыгравший столь печальную роль в истории последнего покушения на П.А. Столыпина, составил подробное пособие «Революционное движение в России».

Отношение к жандармам было диаметрально противоположным и зависело от среды и политических пристрастий. Например, Н.В. Гоголь разделял представление о жандармах как о носителях высшей справедливости. Знаменитая немая сцена в комедии «Ревизор» следует сразу за появлением жандарма, который возвестил о приезде настоящего ревизора. А вот Михаил Лермонтов писал:

Вряд ли Лермонтов мог предположить, что его троюродный брат станет шефом «голубых мундиров». Между чиновниками Департамента полиции и чинами губернских жандармских управлений существовали серьезные трения. В своей разыскной работе жандармские офицеры должны были руководствоваться указаниями и распоряжениями штатских служащих Департамента полиции. Но во всем остальном жандармы подчинялись командиру Отдельного корпуса жандармов и штабу корпуса. Поощрения и наказания, продвижение и новые назначения – все это зависело исключительно от командования корпуса. Департамент полиции мог только косвенным образом влиять на этот процесс. Жандармский полковник А.П. Мартынов писал об организации политического розыска: «Получалась двойственность в заведовании этим делом: личный состав руководящих особ в политическом розыске поставлял штаб Отдельного корпуса жандармов, а руководил розыском департамент полиции. Последний, путем переписки, личных и письменных сношений, иногда понимал, что такой-то жандармский офицер вполне пригоден для занятия должности начальника губернского жандармского управления, что он интересуется делом розыска, понимает и разбирается в революционном движении. Тогда департамент полиции стремился к тому, чтобы этот офицер вне очереди, не по старшинству, получил должность начальника ГЖУ».

А.П. Мартынов подчеркивал, что многие из его сослуживцев не имели привычки к непрерывному кропотливому труду. «С таким предрассудком, впитанным в плоть и кровь каждого дворянина, трудно было ожидать, что офицер Отдельного корпуса жандармов, дворянин по происхождению и офицер российской армии по службе, стал заниматься «черной работой» политической полиции»[218]. Такой подход вызывал раздражение чиновников Департамента полиции. Вице-директор департамента С.Е. Виссарионов писал о таких жандармах: «Не имея ранее ничего общего с розыском, сдав кое-как курсовые экзамены, подобные деятели впоследствии относятся по большей части к делу так, чтобы только не навлекать на себя гнева начальства и отчисления от занимаемых должностей»[219].

П.А. Столыпину на первых порах было сложно разобраться во всех тонкостях политической полиции. Он не был таким знатоком розыска, как его предшественники по посту министра внутренних дел В.К. Плеве и П.Н. Дурново, каждый из которых в свое время возглавлял Департамент полиции. Новому министру пришлось на практике познавать азы полицейского дела. О том, какое значение придавал П.А. Столыпин Департаменту полиции, свидетельствует его распоряжение по Министерству внутренних дел от 4 января 1907 г.: «По всем учреждениям, кроме Департамента полиции, прошу ограничиваться только самыми важными и нужными делами, а остальные докладывать подлежащим товарищам министра, так как я весьма обременен разрешением иных срочных вопросов». Таким образом, премьер-министр, несмотря на срочные дела, лично вникал во все документы, исходящие от Департамента полиции. Несколько неожиданным было решение Столыпина назначить директором Департамента полиции юриста, не имевшего опыта в полицейских делах. Вероятно, Столыпин отдал предпочтение человеку со стороны, готовому сломать сложившуюся рутину.