Снова этот сухой почти смех.

— Если бы. Нет, я человек свободной профессии, так что для меня никаких пособий; когда кончилась работа, кончились и деньги.

— Ох ты! — Ричи раскрыл глаза. — Брат, тебе жить негде? Мы тебе поможем, сейчас я кой-кому звякну…

— Черт возьми, я же не какой-то там бродяга. У меня все супер.

— Да ты не стыдись. В наше время куча людей…

— Но только не я.

Ричи, похоже, это не убедило.

— Правда? Ты живешь в отдельном доме или в квартире?

— В квартире.

— Где?

— Киллестер.

Север; то что нужно для регулярных поездок в Оушен-Вью.

— С кем делишь — с девушкой, с друзьями?

— Ни с кем. Я живу один, понятно?

Ричи поднял руки вверх:

— Просто пытаюсь помочь.

— Не нужна мне ваша помощь.

— Конор, у меня вопрос, — сказал я, с любопытством разглядывая ручку, которую крутил в пальцах. — У тебя в квартире водопровод есть?

— А вам-то что?

— Я коп. Постоянно что-то вынюхиваю. Водопровод?

— Да. И горячая, и холодная вода.

— Электричество?

— Долбать-колотить! — воскликнул Конор, уставившись в потолок.

— Не выражайся, сынок. Электричество в квартире есть?

— Да. Электричество. Отопление. Газ. Даже микроволновка. Вы кто — моя мамаша?

— Не угадал. Потому что вопрос, приятель, к тебе следующий: если у тебя уютное холостяцкое гнездышко со всеми удобствами и даже микроволновкой, то какого черта ты мочишься из окна в ледяной крысиной норе в Брайанстауне?

Повисло молчание.

— Конор, мне нужен ответ.

Он сжал зубы.

— Потому что мне это нравится.

Ричи встал, потянулся и закружил по комнате той расслабленной, подпрыгивающей походочкой, которая — в любом районе — не предвещает ничего хорошего.

— Приятель, так не пойдет, — сказал я. — Потому что — останови меня, если ты уже это слышал, — две ночи назад, когда, по твоим словам, ты не помнишь, что делал, кто-то вломился в дом Спейнов и убил всех.

Конор не стал притворяться, что потрясен. Губы у него сжались, словно его накрыло мощной судорогой, однако он остался неподвижен.

— Поэтому нас, конечно, интересуют все, кто связан со Спейнами, — продолжил я, — особенно люди, у которых отношения со Спейнами, скажем так, необычные. И мне кажется, что твой игрушечный домик вполне соответствует требованиям. Можно даже сказать, что мы очень заинтересованы. Верно, детектив Курран?

— Мы заворожены, — ответил Ричи из-за плеча Конора. — Подходящее слово, да? — Он стремился вывести Конора из равновесия. Его угрожающая походка не пугала Конора, но мешала ему сосредоточиться, не давала замкнуться в молчании. Я вдруг понял, что мне все больше и больше нравится работать вместе с Ричи.

— «Заинтригованы» сойдет. Даже «зачарованы» в тему. Двое детей умерли. Лично я — и, кажется, не я один — готов сделать все, чтобы посадить за решетку пидора, который их убил. И мне хочется думать, что любой добропорядочный гражданин желал бы того же.

— В точку, — одобрительно заметил Ричи. Он ускорялся, и круги становились все меньше. — Конор, ты с нами, да? Ты же добропорядочный гражданин, верно?

— Понятия не имею.

— Ну так давай выясним, — радостно отозвался я. — Начнем вот с чего: когда ты занимался взломом и проникновением — нет, ты, конечно, записей не вел, тебе просто нравилось там бывать, — так вот, за последний год не видел ли ты каких-нибудь мерзких типов, которые околачивались в Оушен-Вью?

Конор пожал плечами.

— Это должно означать «нет»?

Молчание. Ричи шумно вздохнул и заскользил по комнате; подошвы, ехавшие по линолеуму, при каждом шаге издавали жуткий скрип. Конор поморщился.

— Да. То есть нет. Я никого не видел.

— А позапрошлой ночью? Конор, хватит заливать: ты ведь там был. Видел кого-нибудь интересного?

— Мне нечего вам сказать.

Я поднял брови:

— Не уверен, Конор, не уверен. У меня только две версии: либо ты видел, кто это сделал, либо ты сам это сделал. Если выбираешь первую дверь, то начинай рассказывать прямо сейчас. Если вторую… ну, если запираться, то по этой причине, да?

Когда обвиняешь человека в убийстве, обычно он на это реагирует. Конор поцыкал зубом, посмотрел на ноготь большого пальца.

— Сынок, если я упустил какой-то вариант, то, пожалуйста, сообщи нам. Все пожертвования будут приняты с благодарностью.

Ботинок Ричи завизжал за спиной у Конора, и тот вздрогнул.

— Я же говорю — мне нечего вам сообщить, — ответил он с нажимом в голосе. — Сами выбирайте варианты, меня это не касается.

Одним движением я смел в сторону ручку и блокнот и наклонился через стол, чтобы Конор мог смотреть только на меня.

— О нет, сынок, касается. Еще как, черт побери. Потому что я, детектив Курран и вся полиция страны, все мы до единого, работаем над тем, чтобы схватить мудака, который убил эту семью. И прямо сейчас ты у нас на мушке. Ты человек, оказавшийся на месте преступления без подходящей причины, ты целый год шпионил за Спейнами, ты вешаешь нам лапшу на уши, когда любой невиновный стал бы нам помогать… Как думаешь, о чем это говорит?

Конор пожал плечами.

— О том, что ты мерзавец и убийца. И, по-моему, это очень даже тебя касается.

Конор стиснул зубы.

— Ну, значит, мне вас не переубедить.

— О Боже! — Ричи закатил глаза. — Жалость к себе замучила?

— Называйте как хотите.

— Да ладно! Ты еще как можешь нас переубедить. Для начала мог бы рассказать, что видел в доме Спейнов — в надежде, что это нам пригодится. А ты просто надулся, словно парнишка, которого поймали на курении гашиша. Пора взрослеть, дружище. Я серьезно.

Конор бросил на Ричи злобный взгляд, но на уловку не поддался.

Я поудобнее устроился на стуле, поправил узел галстука и заговорил мягче, почти с любопытством.

— Конор, может, мы ошиблись? Все совсем не так, как кажется? Нас же с детективом Курраном там не было, так что мы многого не понимаем. Быть может, убийство совершено по неосторожности. Я даже могу представить себе, что все началось как самооборона и лишь потом ситуация вышла из-под контроля. Я готов это допустить. Однако мы бессильны — до тех пор пока ты не изложишь свою версию событий.

— Мать-перемать, да не было никаких событий! — воскликнул Конор, глядя куда-то поверх меня.