Ему даже не стало легче, когда он понял, что видит себя самого.

* * *

В половине восьмого следующего утра американская пара приветствовала портье жизнерадостным «Bonjour». Портье попытался направить их в столовую, но Эмблер отбил атаку, объяснив, что их ждет «ип vrai petit dejeuner americain». Из отеля они отправились в кафе на углу улицы Рамбюто, которое приметили еще накануне вечером. Устроились за столиком у окна. Эмблер сел так, чтобы видеть вход в дом № 120. Наблюдение началось.

Выспались хорошо, и Лорел выглядела удивительно свежей и бодрой.

В кафе «Сен-Жан» они заказали полный завтрак: круассаны, сваренные «в мешочек» яйца, апельсиновый сок, кофе. Эмблер развернул купленную по пути в газетном киоске «Интернэшнл геральд трибьюн».

— Спешить нам некуда, так что не торопись.

Лорел кивнула и положила на кованый железный столик свою половину газеты.

— Так, мировые новости, — протянула она. — Интересно, из какого мира. Как ты думаешь?

Он бросил взгляд на заголовки. Ведущие политики и бизнесмены выступили с обращением к участникам ежегодного Всемирного экономического форума в Давосе. Обозреватель подробно излагал их платформы. Забастовка на заводе «Фиат» парализовала производство автомобилей на заводах Турина. Взрыв бомбы во время проведения религиозного фестиваля в Кашмире — обвиняются индусские экстремисты. Срыв очередного раунда переговоров на Кипре.

Ничего не меняется, подумал Эмблер.

Долго задерживаться не пришлось. Около восьми из дома № 120 вышел Дешен. Несколько секунд он постоял, оглядывая улицу, потом сел в ожидавший его черный лимузин.

Прикрыв глаза от утреннего солнца, Эмблер попытался рассмотреть его, но ничего необычного не заметил.

— Извини, дорогая, — громко сказал он. — Я, кажется, забыл в номере путеводитель. Доедай завтрак, а я скоро приду.

Лорел, не видевшая фотографии Дешена, растерянно посмотрела на него, но быстро взяла себя в руки и широко улыбнулась.

— Да, милый, конечно. Ты так любезен. — Игра, похоже, пришлась ей по вкусу, подумал Эмблер, передавая «жене» список покупок, состоявший главным образом из одежды.

Через пару минут он уже вошел на станцию метро Рамбюто. Дешен, судя по всему, отправился на работу, и Эмблер сел на поезд до станции Эколь-Милитэр. Он вышел возле регионального представительства МАГАТЭ, размещающегося в угрюмом модернистском здании на площади Фонтенуа. Само здание никак не соответствовало великолепному окружению. В соответствии с требованиями ЮНЕСКО оно было окружено стальным забором и отталкивающей аурой модернизма: конфигурация металлических балок, камня и стекла не столько привлекала, сколько отпугивала.

Эмблер занял наблюдательный пост на площади Комбронн, время от времени поднося к глазам компактный полевой бинокль и угощая голубей крошками купленного у уличного торговца пирожка. Рассеянный и беззаботный, как могло показаться постороннему, турист, он тем не менее зорко следил за выходящими из дома № 7.

В час дня из офиса вышел Дешен. Ланч в одном из ближайших ресторанов? Догадка не подтвердилась. Француз повернул к станции метро Эколь-Милитэр — весьма неожиданный маневр для генерального директопа влиятельнейшего международного агентства. В представлении Эмблера чиновник такого ранга был просто обязан передвигаться соответствующим его положению способом. И почему он один? А главное, что делать столь важной персоне в метро? Все это вызывало подозрения. Тем более что утром Дешен не произвел на него впечатления человека, находящегося под стрессом или озабоченного исходом некоего сомнительного рандеву.

Следуя за чиновником, Эмблер доехал до станции Бусико, дошел до конца квартала, повернул влево и оказался на тихой улочке, застроенной жилыми домами в классическом стиле «паризьен», и остановился, наблюдая за тем, как Дешен достает из кармана ключ и открывает входную дверь одного из них.

Итак, все свелось к банальной интрижке, причем в не самой продвинутой ее версии, cinq a sept. Рутинное свидание в пригретом любовном гнездышке. Перейдя на другую сторону улицы, Эмблер навел бинокль на окна унылого строения из перенесшего немало погодных бурь известняка. В одном из них, на четвертом этаже, загорелся свет. Он посмотрел на часы. Двадцать минут второго. За неплотно завешенными шторами промелькнула тень. Похоже, Дешен был один, а его любовница — чье свободное время, возможно, ограничивалось перерывом на ланч — еще не пришла. Может быть, она появится в половине второго, и чиновник приводит себя в порядок. Слишком много может быть... Интуиция подсказывала действовать без промедления. Эмблер прикоснулся к кобуре на поясе, в которой покоился маленький «глок», и, оглядевшись, заметил цветочника на углу. Через три минуты он уже стоял перед дверью с элегантным букетом в руке.

— Oui? — ответил из домофона настороженный мужской голос.

— Livraison.

— De quoi? — требовательно спросил Дешен.

— Des fleurs.

— De quoi?

Эмблер изобразил равнодушие.

— Monsieur J'ai des fleurs pour Monsieur Benoit Deschesnes. Si vous n 'en voulez pas...

— Non, поп. — В домофоне загудело. — Troisieme etage. A droit[4].

Дверь открылась. Эмблер вошел.

Дом пребывал не в лучшем состоянии и, похоже, давно не ремонтировался: стертые за десятки лет ступеньки, сломанные в двух местах перила. Очевидно, что ни Дешен, ни его любовница жить бы в таком не стали, но в качестве временного пристанища он имел свои преимущества и не слишком обременял бюджет.

Приоткрыв дверь, чиновник увидел перед собой мужчину в солидном зимнем пальто с букетом цветов в левой руке. Эмблер вряд ли походил на типичного рассыльного, но открытая, любезная улыбка перевесила возможные сомнения.

Едва Дешен протянул руку, как Эмблер выронил букет и выставил вперед правую ногу. В следующий момент в руке его оказался «глок», дуло которого уставилось французу в живот.

Дешен вскрикнул, подался назад и попытался захлопнуть тяжелую деревянную дверь. Она и захлопнулась, но уже за спиной ворвавшегося в комнату Эмблера.

Отброшенный на несколько шагов, чиновник побледнел. Глаза его шарили по комнате в поисках какого-нибудь оружия или хотя бы средства защиты. Эмблер накинул на дверь предохранительную цепочку и задвинул засов.

Шагнув к Дешену, он заставил француза отступить в гостиную.

— Тихо. Или мне придется воспользоваться вот этим, — по-английски сказал он. Главное в такой ситуации — продемонстрировать силу и решительность, подавить волю противника.

Дешен действительно был один. Пробивающийся через большое окно тусклый зимний свет наполнял серебристым сиянием бедно обставленную комнату. Книжная полка с десятком книг, заваленный газетами и журналами кофейный столик. Оставаться здесь было небезопасно — помещение просматривалось с улицы.