Вороньей слободке, но то были уже несущественные мелочи. Тем более что где-то в этом районе мог находиться Ортопед, и ему могла понадобиться помощь, ведь он, и отличие от Стаса, вывалился туда без оружия. Может, он даже где-то и поранился, лежит, бедный (не в финансовом смысле, конечно), среди бестолковых аборигенов, без связи и помощи. Он пьет от пуза, спит в тепле, а его несчастный собрат не при деле.

Пора действовать!

– Слышь, ты – Духулар, или как тебя там, у меня что-то язык подворачивается на вашем непальском («Дхауларг», – поправил Ху.)… вот, вот! Это самое! Ты мне выдели человек пять-шесть в сопровождение и провожатого, ну, коней, конечно, и поесть что на недельку; мы туда съездим. Надо же крепить союз со всеми трудящимися Непала!

Староста, несколько ошарашенный подобным предложением, долго и нудно рассказывал, как ему трудно, что сейчас начало сезона и каждый человек на счету, что он боится мести чиновника, которого они так непочтительно проводили, что и так народ занят на строительстве дома, – при этом лихорадочно соображая, как себя вести с этим не вовремя свалившемся ему на голову типом, а заодно и какую-то выгоду при этом для себя поиметь!

После двухчасовой дискуссии, во время которой было съедено изрядное количество лепешек и выпито немало кружек согревающего душу и тело обжигающего чая, высокие договаривающие стороны пришли к консенсусу. Староста дает на неделю четверых молодых людей, а также лошадей и пищу для всех. Стас, со своей стороны, оплачивает все эти расходы и со своим спутником-китайцем (поскольку они вооружены современным оружием, а в деревне есть только одно гладкоствольное ружье и два десятка патронов для самых крайних случаев) обеспечивает безопасность этих четверых. В качестве страховочного залога староста просил по двести долларов за человека и по пятьдесят за лошадь, мотивируя это необходимостью купить какие-то припасы к зиме, если с агитбригадой произойдут непредвиденные случайности. Переубедить его не удалось, посему Стас отдал требуемую сумму, заявив, что когда Партия окрепнет, то она ему это компенсирует. Староста согласился, исходя из принципа «деньги вперед, а там видно будет».

Рано утром на следующий день караван, состоявший из Стаса, Ху, пожилого проводника, приблизительно знающего, куда идти, и трех самых ленивых, даже на вид, жителей деревни на маленьких, но крепких лошадках отправился в путь. Лошадей староста не пожалел, каждому дал по запасной и под груз, а Стасу, учитывая его вес, целых две. По крайней мере, на неделю он надеялся избавиться от беспокойного братка, а там будь, что будет.

Начальник Департамента спокойствия и безопасности в Катманду, стимулированный Громовым, развил бурную и на удивление осмысленную деятельность. Он приказал силовым структурам обеспечить блокирование подозрительного района под любыми предлогами, не пускать туда пронырливых репортеров, повысить бдительность пограничных нарядов на границе с Тибетом; выслал туда несколько своих надежных людей с приказанием объективно разобраться на месте и докладывать ему только то, что там действительно происходит. Кроме того, избегать любых акций со стрельбой, погонями и прочей бестолковщиной без его личного приказа. Одновременно от объезчиков заповедника пришло сообщение, что они наблюдали появление снежного человека, но испугались и не стали приближаться к нему, тем более что тот повел себя как-то странно: пошел на них, размахивая лапами, и кричал так, что слышно было за километр. Опасаясь засады, они ретировались. Эту информацию тоже следовало проверить. Громов посетил начальника Департамента, поинтересовался ходом поиска русской команды и попросил в случае обнаружения пока еще не найденного в том районе спортсмена с позывными Ортопед (тоже бывший врач, специалист по переломам конечностей и вывихам всего, что есть у его подопечных) и установления контакта с обнаруженным, но пока недосягаемым Стоматологом обеспечить обоих радиотелефонами или выходом на радиостанции патрулей, для чего он дополнительно спонсировал чиновника двумя тысячами долларов. Чиновник, одухотворенный новым финансовым вливанием, под величайшим секретом сообщил Громову о дополнительных обстоятельствах. Борис сочувственно покивал головой, сказал, что и это он учтет в их столь удачно сложившихся деловых отношениях, но про себя подумал, что как только где-то появляется команда братков, там сразу начинается твориться черт знает что… Вот и сейчас, наверное, они там такое учудили, что этих бедных снежных людей заставили от себя бегать. Но, на всякий случай, он сообщил Глюку о произошедшем, умоляя держаться подальше от этих мест.

– Мы бы рады, – ответил Глюк, – но, к сожалению, именно в том направлении пропал Михаил, и наш небольшой отряд, опередив полицейские патрули и обходчиков заповедника, движется именно туда; а они, как люди честные, Громову это сообщают, но просят не разглашать.

– А что же вы будете делать, если патруль встретите? – попытался урезонить их Борис, – ведь патрули и объездчики вооружены?

– Ну, мы уже пару раз видели этих хмарей, – легкомысленно ответил Глюк, – во-первых, они по три-пять человек, да еще на лошадях, движутся по главным тропинкам, во-вторых, вооружены в основном гладкоствольными ружьями, калибра, может быть, и приличного, но супротив наших снайперских с ночными прицелами не тянут. А глушить мы их не собираемся, если сами не начнут, у нас «винторезы» специально заряжены пулями со снотворным. Ну, извинимся, в крайнем случае.

– Ладно, – сказал Громов, – только уж держите меня в курсе дела, я с их начальником главным постараюсь дотрещаться, чтобы о вашей команде знали и препятствий не чинили. Тем более что подробная карта местности у вас есть и навигация работает, так что мне сообщайте координаты, куда пошли и где остановились. А кстати, как ваши немецкие друзья?

– Как им сказали, так на месте и сидят, – с некоторым презрением ответил Глюк, – я предлагал одному, мол, плюнь на профессора, пошли с нами. Не может, говорит, дисциплина, блин!

На второй день после ухода Стоматолога, в поселении Горхки прибыл небольшой полицейский отряд, руководимый посланцем начальника Департамента, потребовавшим рассказать о тех безобразиях, что творятся в подопечном селении. Староста, конечно, и рад был бы рассказать все, как было, но многого он вообще не понимал, а остальное просто перепутал. В его изложении история выглядела примерно так: большого белого человека, сопровождаемого китайцем из Катманду, встретили в совершенно недостижимом месте в горах после того, как их вертолет разбился. Придя в деревню, он вел себя вполне прилично, пока его не разозлил чем-то «достопочтенный Шри…», читавший указы об увеличении налогов на местных жителей. Сути спора этих двух достопочтенных людей староста не понял, но никаких слов против Королевской власти или Короля Непала (долгих ему лет жизни на благо народа!) белый человек не произносил. Потом он от своей щедрости решил помочь