— Вы ссылаетесь на латынь, сэр. А я — на собственную дочь, которую вырвали у меня прямо из рук.

— Допустим, его нельзя отдать под суд — но допросить-то его можно? — спросил я. — Мы ведь имеем право поговорить с ним в Скотленд-Ярде, в присутствии вашего юриста. Мы докажем, что наши обвинения верны, а потом, если здесь отдать его под суд нельзя, пусть его отправят домой и судят в Америке. Инспектор Джонс прав. Вы должны предать его анафеме. Вы сомневаетесь в правдивости наших слов? Видите, сколько у нас ран и ушибов? Как думаете, откуда они взялись?

На лице Чарлза Ишема всё равно было написано сомнение, но Генри Уайт взглянул на Линкольна, и последний принял решение.

— Где мистер Де Врисс? — спросил он.

— Ждёт в соседней комнате.

— Что ж, пригласите его сюда.

Это было уже кое-что. Секретарь посольства Ишем поднялся, подошёл к дверям в другой стене, распахнул их — и через несколько секунд, после мимолётного обмена репликами, в комнату вошёл Кларенс Деверо. Я испытал странное, неописуемое волнение — вот он, и ничего дурного сделать мне уже не может. Разумеется, вид у него был достаточно смиренный, даже уничижительный — именно так он подавал себя, когда мы встретились впервые и едва обратили на него внимание, во время приёма в посольстве. Сейчас он изображал лёгкий испуг — как же, оказался в такой солидной компании, он нервно помаргивал, стоя перед послом и его советниками. Джонса и меня он словно видел впервые и смотрел на нас, как на совершеннейших незнакомцев. На нём был тот самый жилет из цветного шёлка, что и прошлым вечером, но во всех прочих отношениях это был совершенно иной человек.

— Господин посол? — вопросительно обратился он к Линкольну, когда Ишем закрыл за ним дверь.

— Пожалуйста, садитесь, мистер Де Врисс.

Принесли ещё один стул, и Деверо уселся, разместившись на некотором удалении от нас.

— Можно узнать, зачем меня сюда вызвали, сэр? — Он взглянул на нас во второй раз. — Я знаю этих джентльменов! Они были здесь на приёме по поводу торговли между Англией и Америкой. Один из наших гостей опознал в них самозванцев, и я был вынужден их выставить. Почему они снова здесь?

— Они выдвигают против вас весьма серьёзные обвинения, — объяснил Уайт.

— Обвинения? Против меня?

— Можно узнать, где вы были вчера вечером, мистер Де Врисс?

— Здесь, мистер Уайт. Где ещё мне быть? Вы же знаете, что я не рискую выходить на улицу, разве что того требуют чрезвычайные обстоятельства, да и тогда я к такому выходу тщательно готовлюсь.

— Эти господа утверждают, что встретились с вами на Смитфилдском рынке.

— Я не буду говорить, что это ложь, сэр. И не скажу, что они хотят отомстить за то, что произошло здесь неделю назад. Делать такие утверждения в присутствии вашего превосходительства было бы неверно. Скажу лишь, что это чудовищная ошибка. Что эти господа обознались. Они приняли меня за кого-то другого.

— Вам знакомо имя Кларенс Деверо?

— Кларенс Деверо? Кларенс Деверо? — Глаза его засияли. — КД! Вот в чём дело! Те же самые инициалы! Может быть, суть недоразумения в этом? Но, нет — этого имени я никогда не слышал.

Линкольн повернулся к Джонсу, приглашая высказаться.

— Вы отрицаете, что вчера взяли нас в плен, что ваши люди избили нас и отправили бы на тот свет, если бы нам не удалось бежать? Не вы ли рассказали нам о своём детстве в Чикаго, о вашей ненависти к мясу, о страхе, приведшем вас к боязни открытого пространства?

— Я родился в Чикаго. Это правда. Всё остальное — выдумка. Господин посол, уверяю вас!

— Если вас там не было, расстегните воротник! — воскликнул я. — И объясните, откуда у вас на шее синяки. Это следы моих собственных рук, и я рад, что я эти следы оставил. Расскажите, откуда они взялись?

— Вы действительно на меня напали, — ответил Деверо. — Вы схватили меня за горло. Только мясной рынок тут ни при чём. Это произошло здесь, в посольстве. Вы пришли сюда по чужому приглашению и взъярились, когда я велел вас выдворить.

— Вот, наверное, в чём причина, — заметил Ишем. Он так страстно защищал Деверо, что я засомневался: а нет ли тут какого-то подкупа или принуждения? — Эти трое господ явно что-то между собой не поделили. Не буду ничего говорить о мотивах, но очень похоже, что тут произошла какая-то ошибка. Хочу также напомнить, господин посол, что мистер Де Врисс верой и правдой служит правительству Америки и в Вашингтоне, и здесь вот уже шесть или семь лет. Нам всем известно о его недуге. Возможно ли с таким заболеванием стоять во главе международной преступной группы? Посмотрите на него — разве перед вами закоренелый преступник?

Линкольн мрачно молчал, потом покачал головой.

— Джентльмены, — сказал он, — с сожалением вынужден признать, что свою правоту вы не доказали. Я не ставлю под сомнение ваши слова, вы оба — достойные уважения люди. Но Ишем прав. Без улик я не могу пойти вам навстречу, могу лишь обещать, что мы сами проведём расследование, но внутри стен посольства и в соответствии с его правилами.

Встреча была окончена. Но Джонс внезапно поднялся, и я сразу увидел, что он, как бывало уже не раз, полон энергии и решимости.

— Вам нужны улики? — спросил он. — У меня есть, что вам предъявить. — Он достал из кармана лист бумаги с оборванным краем и положил его на стол перед Линкольном. Заглавными буквами на листе было написано: ВАША ДОЧ У НАС. — Эту записку мне прислали, чтобы заманить меня на кладбище, известное как «Путь покойника», — пояснил Джонс. — Именно с её помощью Деверо взял в плен Чейза и меня.

— И что из этого следует? — спросил Ишем.

— Лист вырван из книги, и, увидев его, я сразу понял: она стоит в библиотеке, похожей на эту. — Джонс повернулся к полкам. — Солнце освещает эти окна под необычным углом, — продолжал он. — В результате свет падает лишь на некоторые из книг, и, войдя сюда, я сразу заметил: несколько томов в дальнем углу полок выцвели. Как видите, верхняя часть этой страницы тоже выцвела. — Не спрашивая разрешения, Джонс подошёл к полкам и внимательно их оглядел. — Эти книги давно никто не читал, — развивал он свою мысль. — Все корешки стоят ровно… за исключением одной книги, которую недавно брали и поставили назад, чуть сместив. — Он взял с полки слегка торчавший том и поднёс его Линкольну. — Давайте посмотрим…

Он открыл книгу.

Форзац был выдран. Оставшиеся от него зазубрины были видны всем, и сомневаться не приходилось: лист, на котором похититель написал свою записку, вырвали именно из этой книги.

Открытая книга была встречена гробовым молчанием, какого, наверное, не знали и самые великие процессы. Линкольн и его советники ничем себя не выдали, они просто смотрели на книгу, словно прочитали в ней все тайны жизни, и даже Деверо заметно сгорбился, сжался, поняв, что игра, очень возможно, всё-таки проиграна.

— Нет сомнений, что эта страница — из нашей библиотеки, — вымолвил, наконец, Линкольн. — Как вы это объясните, мистер Де Врисс?