Как-то часа в два ночи раздается у нас в квартире телефонный звонок. Снимаю я трубку и слышу сдавленный какой-то, совершенно неживой голос Зои: «Можно к тебе прийти переночевать? Олег выгнал меня среди ночи на улицу, а к маме я сейчас идти не в состоянии».

«Конечно! Беги скорей, а еще лучше — бери такси». Через полчаса является моя Зоя, и нет на ней лица, на ногах едва стоит. «У тебя водка в доме есть?» Достаю я бутылку водки, наливаю ей рюмку. На кухне все это происходит, чтобы наших не разбудить. Выпивает она и сидит молча, а сама обхватила себя за плечи и вся трясется. «Ну, что же с тобой случилось?» Молчит. Потом говорит: «Налей еще. Да не в рюмку, а в стакан», Выпила она полный стакан, еще посидела таким истуканом, а потом ее, видно, отпустило: рухнула она головой на стол и заревела. Ну, думаю, слава Богу, так-то лучше. Обняла ее, глажу по голове, утешаю. «Рассказывай, давай! Не держи в себе». И рассказала мне Зоя, что у них с Олегом в этот раз произошло.

Пришла она с работы, обычно первая. Обед приготовила, себя приукрасила, ждет своего ненаглядного. Является он, и Зоя еще с порога замечает, что у него что-то на уме: не так он ее поцеловал в дверях, ужинать сразу не сел, а все ходит по квартире, насвистывает, думает о чем-то. Потом и говорит ей: «Зоенька! Мне эти дни надо много работать и машинка нужна будет все время. Поехала бы ты на пару дней к маме». А Зоя еще не понимает, что ее тихо выпроваживают: «Зачем к маме? Я как раз кончила заказ перепечатывать. Ты печатай, а я, кстати, хотела заняться стиркой, так что не буду тебе мешать». Тогда он с другого боку подъехал: «Понимаешь, милая, я пригласил на завтра друзей на новоселье. Давно им обещал. Ну, будет неудобно, если ты останешься дома». — «Как это неудобно? Неужели ты из всех своих друзей именно меня не хочешь видеть на своем новоселье» К тому же, они все меня давно знают и прекрасно ко мне относятся. Да и я по ним соскучилась». Но и на это у Олега сразу же появился ответ: «Неудобно! Одно дело встречаться, другое — встречать гостей. Мы же пока не записаны, а работа у меня, сама знаешь, идеологическая. Вот я и думал, что мы с тобой сегодня вдвоем справим новоселье, без чужих. Я специально купил бутылку шампанского и коньяку». На это Зоя, конечно, обрадовалась и пошла готовить закуску. Сели они потом в кресла, включили магнитофон с любимыми записями, сидят, кайфуют. У Зои уже и обида от сердца отлегла, забыла она, о чем и говорил с ней Олег. А он незаметно заводит разговор о тех встречах, которые у Зои были с мужчинами, когда он ее бросал, и она пыталась за что-то другое зацепиться, спастись от одиночества и оставленности. Зойка моя дура набитая. Она ему давай тотчас каяться, все выкладывать, хотя он и прежде всегда все от нее знал. А Олег выспрашивает и потихоньку начинает будто бы ревновать, провоцировать ссору. Но у Зои все же ума хватило перевести разговор на другое. Она вспыльчивая была, знала этот грех за собой, как знала и то, что Олег умеет этим пользоваться в своих интересах. Слово за слово, но Олег поставил свой бокал, обнял Зою, привлек к себе и говорит: «Знаешь, Зоечка, я должен тебе сказать правду. Помнишь, у меня был роман со студенткой из художественного училища? Она мне сегодня позвонила на работу и сказала, что вскоре заканчивает учебу и хотела бы посоветоваться о своих дальнейших делах. Я пригласил ее завтра к себе на ужин». Зоя обомлела от этих слов. И, как она мне рассказала, в этот миг у нее перед глазами комната страшно изменилась: она увидела груду земли с перебитыми цветочными горшками, обгоревшие занавеси на окнах, разорванные книги из прекрасной Олеговой библиотеки и себя, лежащую мертвой посреди этого погрома. Увидела она эту картину мгновенно, целиком и так ясно, что разглядела даже, что была она в джинсах и в куртке, будто только что с улицы. И глядя мысленно на эту картину, она тихо сказала: «А вот этого, Олег, не будет».

Он вскочил, как ошпаренный, страшно побледнел и закричал: «Ведьма! Каким голосом ты это сказала? Ты будто бритвой меня по животу полоснула!» — «Не бритвой, а страхом, Олеженька. А вот ты меня действительно полоснул своей подлостью». Тут Олег потребовал, чтобы она уходила немедленно: «Это моя квартира! Нечего тебе тут делать, раз ты такая!» И начал лихорадочно собирать ее вещи, заталкивать в дорожную сумку, потом совать ей в руки куртку и толкать к дверям. При этом он трясся от страха и злости, и почему-то грозил вызвать милицию. Совсем одурел мужик. Зое ничего не оставалось, как уйти. Хорошо, что она могла пойти ко мне, а у меня нашлась водка. Споила я ее до полного бессознания и спать уложила.

Утром я на работу не пошла, осталась с Зоей: мало ли что она в таком состоянии над собой может сделать!

Сидим с ней, переживаем. Она все больше молчит. «О чем ты думаешь?» — «О мести».

— «Зоенька, родная! Не надо! Пройдет немного времени, и ты забудешь этого Иуду. Ну, что он тебе давал? Да ничего, только брал и брал». А она молчит и головой качает. Сижу я рядом, обняв ее, и буквально чувствую, как мысли о мести, одна страшней другой, возникают и бушуют в голове моей Зои. И вдруг, я с ужасом вижу, что она начинает улыбаться. Ну, совсем плохо дело! Уж лучше бы плакала… Страшно мне за нее, хуже ведь нет, когда баба увязнет вот в такой любви. Вдруг Зоя говорит совершенно спокойным голосом: «Мне надо позвонить по телефону». Ложится Зоя на диван, ставит телефон рядом с собой и звонит, конечно, Олегу. "Олеженька! — говорит она. — Ты меня вчера ведьмой назвал. А помнишь, что одна ведьма у Булгакова сотворила с квартиркой критика Латунского? Небольшой хорошенький погромчик. Так вот, мой дорогой, Булгакова ты знаешь, а я знаю, как ты любишь свое гнездышко. И при всей своей подлой предусмотрительности ты вчера забыл забрать у меня ключ от квартиры. К счастью, я недалеко, у своих друзей. А тебе ехать с работы больше часа. Этого времени вполне достаточно, чтобы твой намечаемый ужин с подружкой уже не мог состояться: в разгромленную квартиру ты ведь ее не пригласишь? Ну, пока, дорогой. Нет, нет, мне разговаривать некогда, я должна спешить! Пока!» И она повесила трубку, а потом повалилась с хохотом на подушку.

Я перепугалась: «Зойка! Неужели ты это сделаешь?» — «И не подумаю! Но ты представляешь, как он сейчас мчится домой?» — «Представляю и не завидую». — «И это еще не все! Будет еще серия звонков. Обещаю тебе недурной спектакль с запуганным мужчиной в главной роли».

После этого Зойка встала, приняла душ, а потом вышла бодренькая и потребовала ее накормить. А часа через два она снова позвонила Олегу, но уже домой: «Олеженька? Ты знаешь, дорогой, я что-то плохо себя почувствовала после разговора с тобой, вот только сейчас пришла в себя. Так что свою акцию я решила перенести. Ты часиков в семь собирался отправиться за своей студенточкой? Ну, я из-за уголка тебя посторожу, и как только ты уйдешь, так я к тебе в гости и нагряну.

Обещаю, что создам для вас самую уютную обстановочку, какую только смогу придумать! Нет, говорить нам не о чем. Пока, дорогой!» А ближе к вечеру Зойка вовсе расхулиганилась: она каждые полчаса набирала номер Олега, а как только он подходил — вешала трубку. Судя по всему, он из дому так и не вышел, и запланированное свидание у него сорвалось. А перед сном она еще раз ему позвонила и сказала: «Зря ты, Олеженька, судьбе сопротивляешься. И тебе из дома не выйти, и я должна время терять. Все равно ведь тебе некуда деться от того, что я тебе обещаю. Замок сменишь — бесполезно, квартирка-то на первом этаже. Так что ты жди». Он ждал и трясся, пока не оказался в нервной клинике. Тогда лишь она от него отступилась. А вскоре нашла другого и с ним теперь счастлива.