20 февраля 1718 года Глебов показал: «Как я был в Суздале у набора солдатского, тому лет с восемь или с девять, в то время привел меня в келью к бывшей царице, старице Елене, духовник ее Федор Пустынный и подарков к ней чрез оного духовника прислал я два меха песцовых, да пару соболей, косяк байберека немецкого и от пищей посылал. И сшелся с нею в любовь чрез старицу Каптелину, и жил с нею блудно. И после того, тому года с два, приезжал я к ней и видел ее. А она в тех временах ходила в мирском платье. И я к ней письма посылал о здоровье, и она ко мне присылала ж…»

Не стала отпираться и старица Елена. На следующий день, 21 февраля, после очной ставки с Глебовым, она написала собственноручные показания: «Февраля, в 21 день, я, бывшая царица, старица Елена, привожена на Генеральный двор и с Степаном Глебовым на очной ставке сказала, что я с ним блудно жила в то время, как он был у рекрутского набора, и в том я виновата. Писала своею рукою я, Елена».

Личность Глебова вызвала самое пристальное внимание Тайной канцелярии. Об этом свидетельствует хотя бы то, что он принадлежит к числу немногих лиц, подвергшихся троекратной пытке. Дело было не только в блудных связях с бывшей царицей. Следствие сделало все, чтобы обвинить его в политических преступлениях. Напомню, что наказание супругу за прелюбодеяние по обычаю того времени было значительно более мягким, чем наказание супруге. Но Глебов вступил в преступную близость не просто с монахиней, что уже было тяжким преступлением, но с бывшей супругой царя, и руководствоваться обычаем в данном случае не приходилось. (Вспомним, к примеру, судьбу Виллима Монса, поплатившегося отрубленной головой за интимную связь с супругой ревнивого царя.)

У Тайной канцелярии имелись кое-какие основания для того, чтобы придать умыслам Глебова политическую окраску. Показания против Глебова охотно давал ростовский владыка Досифей. Так, он поведал, что капитан Глебов в 1711 году осуждал «законный брак» «его царского величества с государынею царицею Екатериною Алексеевною» и выговаривал ему: «Для чего вы, архиереи, за то не стоите, что государь от живой жены на другой женится?» Досифей отговорился: «И я ему сказал, что я не большой и не мое то дело и стоять мне о том не для чего».

Кроме того, среди бумаг, изъятых у Глебова, обнаружились такие, в которых можно было увидеть осуждение проводимых Петром преобразований. Так, осуждалось брадобритие: «Бог един во власех силу имеше»; аналогичное суждение высказал Глебов о старом покрое одежды, которой он отдавал предпочтение перед вводимой Петром европейской: «Таково свойство всякого платья хранить своя манеры. То бывает хвально». Как антиправительственную интерпретировали еще одну фразу в выписках Глебова: «Аще ли кто боготворит человека, таковых боготворцов подобает истребляти, яко и тех, кои служат кумиром или богом прочим». Имелись среди записок Глебова и написанные шифром («цыфирью»).

21 февраля Тайная канцелярия вручила Степану Глебову шесть вопросных пунктов. Вот их перечень с пометами об ответах Глебова:

«1. Живучи с нею блудно, спрашивал ли ты ее, с какой причины она платье чернеческое скинула, и для какого намерения, и кто ей в том советовал и обнадеживал ее, и чем обнадеживал? — Запирается.

2. От нее к сыну и к иным и от сына к ней и от иных писем ты не переваживал ли и не пересылал ли, и буде переваживал или пересылал, от кого и о каких случаях писанные, и в бытность твою в любви с нею присылались ли от кого какие письма, и ты их видел ли и в какой силе видел ты? А ведать тебе всякую тайну ее надлежит для того, что с нею жил в крайней любви. — Запирается.

3. При отъезде царевичеве в побег с бывшею царицею ты говорил ли и о том от нее слыхал ли, что она про побег сыновний ведает, и от кого и чрез кого? — Запирается.

4. В письмах к тебе от бывшей царицы написано, чтоб ты ее бедству помогал, чрез кого ты знаешь: бедство ей какое было и бедству ее каким случаем она тебе велела помогать и чрез кого? — Помогать ему велела чрез Аксинью Арсеньеву, о чем она ей говорила; а что, о том не ведает.

5. Азбуки цыфирные, которые у тебя выняты, с кем ты по ним списывался и которые у тебя письма цыфирью, от кого и что в них писано? — По азбукам цыфирным ни с кем не списывался; а письма писал и азбуку складывал он, а писано в них выписки из книг.

6. Письмо, которое у тебя вынято, к кому писано и для какой причины, и кто то письмо с тобою писать советовал? — Смотря письма своей руки, сказал: писал о жене своей и из книг, а ни с кем не соглашался, а иные об отце, что брата оставил, и о сыне своем, а не к возмущению».

На другой день по этим же допросным пунктам был устроен застенок: Глебов получил 25 ударов, но с розыску ни в чем не повинился, кроме блудной жизни. О письмах сказал, что писал их о себе и о своей жене, «цыфирь» складывал сам и ни с кем не советовался. 26 февраля устроена очная ставка с Досифеем; Глебову дано еще 9 ударов — с тем же результатом.

Вопросные пункты и ответы на них заслуживают анализа. Из шести пунктов четыре касаются не Глебова, а старицы Елены, причем на три из них Глебов отказался отвечать. Как расценивать подобное поведение Степана Богдановича? Ответа у автора нет. Если бы события разворачивались, скажем, в конце XVIII века, поведение Глебова можно было бы расценить как рыцарское по отношению к возлюбленной даме. Но в первой четверти XVIII столетия представление о дворянской и офицерской чести если и существовало, то в самом зачаточном состоянии.

Как бы то ни было, но надлежит признать — Глебов вел себя во время розыска достойно.

В приговоре, определявшем жестокое наказание Глебову, на первый план были выставлены именно политические обвинения, а его блудные связи названы в последнюю очередь. Между тем установление интимных отношений с бывшей царицей имело далеко идущие цели.

Надо полагать, Глебову были хорошо известны пророчества епископа Досифея. Суть их состояла в том, что Петр не сегодня завтра должен вернуть отвергнутую Евдокию Федоровну. В этом случае, рассчитывал Глебов, царица не забудет его услуг и вознаградит его. Тот же Досифей предсказывал скорую смерть Петра. Это сулило еще большие выгоды для предприимчивого офицера: престол должен занять ленивый сын царицы-инокини, и он, Глебов, станет фаворитом царицы Евдокии Федоровны.

Отношения между инокиней Еленой и Глебовым оборвались так же внезапно, как начались. Причин тому было несколько. Во-первых, истек срок пребывания Глебова в Суздале. Сохранять прежние отношения, когда Степан Богданович возвратился в лоно семьи, проживавшей в Москве, стало опасно — отлучки супруга в Суздаль могли вызвать подозрения. Но главная причина, на наш взгляд, заключается в другом. В 1711 году, когда и произошел разрыв, стало известно о том, что Петр оформил свои отношения с Екатериной Алексеевной брачными узами. Это положило конец напрасным мечтаниям — инокиня Елена утратила надежду на то, что Петр призовет ее к себе, а капитан должен был убедиться, что использовать царицу для осуществления своих честолюбивых замыслов ему не удастся. Так или иначе, но Глебов решительно отказался от продолжения связей, и все усилия оскорбленной монахини восстановить их оказались тщетными. Поведение Глебова после разрыва лишний раз убеждает, что нежных чувств к бывшей царице он не питал, а руководствовался голым расчетом, нисколько не заботясь о душевном состоянии покинутой им женщины.