в дом — одеваться. Я же добил сижку, бросил окурок в могилу Вивьен и вздохнул.

Запись сегодня, по ходу, накрывается. Я не в голосе от слова совсем. Итого, если начать завтра, то до собеседования с братом у нас останется три дня. Три дня, пять песен. Простых песен. Должны успеть.

Однако если Танигава будет продолжать строить козни, то хер его знает, сколько мы ещё времени потеряем.

— Ромыч! — прокаркал я, обойдя дом. — Я ушёл!

— Вали! — донеслось приглушенно из дома.

— Сандру найди и передай, пусть ко мне зайдёт.

— Я те чё — мальчик на побегушках, что ли?!

— Ромыч, б**дь! Не выводи меня, а?

Я торопливо шагал домой и проклинал себя последними словами. А всё почему? А всё потому, что вчера я опять, как последний е**ан забыл про Доброжелателя и его странную посылку. Дерьмо! Мёрдок, надо тебе как-то последовательность мышления качать. А у тебя вообще такого навыка нет. Значит, придётся без цифры, в аналоговом режиме.

На пороге дома меня встретил Коляныч.

— Что ты, Коленька, не весел, что залупу ты повесил? — поприветствовал я его.

— Вейдер слился, — мрачно сказал Коля.

— Куда?

— От нас.

— О как...

— Вопиюще, — покачал головой Колян. — К нему вернулась Даниэлла, и он утратил интерес к революции.

— Нутк. Все революции делаются от недотраха, Колян. Я ж тебе давно говорю: давай тебе бабу найдём, а? Мужчина ты видный, совершеннолетний. Да с тобой любая пойдёт, а хочешь — сразу три-четыре.

Говоря, я поднимался по лестнице к себе.

— Не до баб мне сейчас, батя, — шагал следом Колян. — Ячейка распадается.

— Да и х*й на неё, значит. Пусть себе распадается, а ты пока с бабами подружишь. А там уже виднее будет.

На пороге своей комнаты я заколебался. Захлопнуть дверь перед носом у Коляна было бы непедагогично. Ладно, чё... Какие у меня от него могут быть секреты?

— Заходь, — пригласил я. — Щас фигню одну побачим.

Я сел на кровать, Колян уселся рядом. Я достал зеркальце, коснулся его поверхности, и на нём правда появилось меню. Всего три кнопки. Одна — «Проиграть последнюю запись», вторая — неактивная — «Выбрать запись для просмотра», и третья — «Заблокировать экран».

Я тыкнул «Проиграть последнюю запись».

На экране зеркальца появилась рожа Доброжелателя. Рожа выглядела измученно, к носу тянулись шланчики, на заднем фоне пищали какие-то больничные приборы.

— Здравствуй, Мёрдок, — слабым голосом сказал Доброжелатель. — Прошу, самое главное — не показывай эту запись моему сыну!

TRACK_49

Сначала ты работаешь на репутацию, а потом уже вся вселенная начинает работать на твою репутацию. Ну вот что меня заставило показать Коляну этот секретный артефакт? Да ничто. Просто взял и показал. А что заставило Доброжелателя не написать в сопроводительной записке, что видос не для Коляна? Раздолбай потому что.

А в результате? А в результате получилось, как всегда в интернете. «Вам уже есть 18?» Канеш, ёпт, показывай сиськи.

Сисек Доброжелатель не показал — постеснялся перед сыном — и на том спасибо. Однако выглядел он наредкость херово и подчеркнул это во второй же фразе:

— Не хочу, чтобы он увидел меня таким в первый раз.

— Это мой отец? — сдавленно прошептал Колян.

— Угу, — только и сказал я. — Чё-то он вроде засбоил малёху.

Тем временем Доброжелатель продолжал. Ему тяжело было говорить, и он делал длинные паузы, в течение которых я глубокомысленно матерился. Ещё ему было трудно удерживать смартфон, и изображение то и дело тряслось. В голову ему ни разу не стукнула умная мысль, что мне вот совсем не обязательно столько времени таращиться на его бледную и больную рожу. Раз посмотрел, впечатление составил, всё. Положи ты уже телефон и пиши звук.

Но все умные люди тупы одинаково. И Доброжелатель продолжал усираться, с каждой минутой бледнее и потея всё сильнее.

— Я зашёл слишком далеко, — бормотал он. — И слишком близко подобрался к человеку, который стоит за всем этим. О, как же я заблуждался! Мёрдок, мне только что удалили почку.

У меня ёкнуло сердце, и я выразительно поматерился.

— Да, — сказал Доброжелатель, будто бы специально подождав, пока я закончу, — на меня напали так же, как на тебя. И теперь я на сто процентов уверен, что в обоих случаях это было не случайное нападение. Ты... Я надеюсь, ты уже разобрался с Танигавой из Дома Перевоплощений.

— Да ни**я я не разобрался! — воскликнул я. — Я думал, ты мне прояснишь ситуацию.

— Ситуация вышла великолепная, — сказал Доброжелатель.

— Да уж п**дец просто, так тащусь, что прям охреневаю.

— Ты стал главной звездой проекта, Мёрдок.

— Чего сказал?

— Видишь ли... В каждом проекте, который подразумевает создание модели, приближенной к реальности, нужен элемент хаоса. Люди, в массе своей, стремятся к сытой и спокойной жизни, и мы вполне можем им эту жизнь обеспечить. Но что в итоге получится из этих людей?

— Известно, что. Ашиклеки.

— На сегодняшний день в Линтоне ты — фактически единственный элемент хаоса. Этим объясняется то, что тебя так мало штрафуют и арестовывают. Это твоя задача — возмущать людей. Твой разум был оцифрован в виде набора алгоритмов, способного к саморазвитию и бесконечному усложнению. В результате случилось то, чего никто не мог предположить. Ты для чего-то попросил освободить Вивьен, тебе пошли навстречу. И это внесло изменения в твой разум. Вступив во взаимодействие с Танигавой, ты сработал как вирус. То, что с ней произошло, это — исключительно твоя заслуга.

— Бля, ну как всегда. Чуть где чего — Мёрдок виноват, — буркнул я, и Колян, утешая, положил мне на плечо руку.

— Каким-то образом ты передал Танигаве свою ненависть к самому себе и желание умереть. Она — твой тёмный двойник. И её существование фактически скрыто от нас. Мы не можем её отследить. Ты, наверное, уже понял, что тебе понадобится тот самый меч, чтобы закрыть этот вопрос. Меч и — удача. Не затягивай, Мёрдок. Это существо становится умнее с каждым днём.

Кто про**ал месяц? Я про**ал месяц.

— А какого ж тогда х*я Танигава остаётся в Доме Перевоплощений? — спросил я.

— Ты, наверное, хочешь спросить, какого ж тогда х*я Танигава остаётся в Доме Перевоплоощений, — отозвался Доброжелатель.