Черчилль много путешествовал помимо официальных поездок. Он ездил охотиться (главным образом на кабана) во Францию, где отдыхал с большим комфортом. Черчилль дважды надолго уезжал в Америку. Эти два путешествия заслуживают особого внимания. Первый раз он пробыл в Новом Свете около четырех месяцев — с августа по ноябрь 1929 года, в этой поездке его сопровождали брат Джон и сын Рандольф. Сначала Черчилль посетил Канаду. В Квебеке, где он сошел с корабля, компания «Канадиан Пасифик Рэйлроуд» бесплатно предоставила в его распоряжение на все время пути роскошный вагон. Черчилль забрался в Скалистые горы, после чего перебрался в Соединенные Штаты. В Калифорнии его принял информационный магнат Уильям Рандольф Херст в своем особняке на берегу океана. Оттуда Черчилль отправился в Голливуд, а затем — на восточное побережье осматривать поля сражений Гражданской войны, после чего поехал в Нью-Йорк. Там он узнал об обвале на бирже, который причинил ему большие убытки.

Вторая поездка длилась с декабря 1931 года по март 1932 года. Черчилль намеревался объехать с лекциями все Соединенные Штаты, однако путешествие началось крайне неудачно — его сбила машина. К счастью, обошлось без переломов, но из-за сильного потрясения и множества мелких ран Черчиллю пришлось неделю провести в больнице, а выздоравливать он поехал на Багамы. Лекции он все-таки прочел, они повсюду пользовались большим успехом. Вернувшись в Лондон, Черчилль с удивлением и радостью увидел красовавшийся на вокзале новенький «Даймлер» стоимостью две тысячи фунтов, подаренный ему его друзьями (в этой затее участвовали человек двадцать его друзей).

В это трудное для Черчилля время его самыми близкими друзьями, советчиками и доверенными лицами были Линдеманн и Брекен. То же можно сказать, пожалуй, и о Роберте Бусби, человеке ярком и своеобразном, чей роман с леди Дороти, женой Макмиллана, длился не один год. Бусби был соратником Черчилля в министерстве финансов и неизменно поддерживал его в палате общин.

Фредерик Линдеманн (1886—1957), прозванный «профессором», потому что он заведовал кафедрой физики в Оксфордском университете, был пожалован титулом лорда Червелла в 1941 году. Линдеманн — любопытная фигура. Его отец был родом из Эльзаса, мать — американка. Линдеманн не признавал никакой другой одежды, кроме черной. Его не любили, потому что он был чересчур уверен в себе, держался вызывающе, слыл карьеристом и неисправимым реакционером. Линдеманн ненавидел евреев, негров и «низшие» классы. Его ученость часто ставили под сомнение. Однако за очень короткое время он стал необходим. Он обладал обширными научными знаниями, умел решать несчетное количество задач и ясно формулировать самые трудные вопросы. Вместе с Черчиллем, прощавшим ему его вегетарианство и неупотребление алкоголя, Линдеманн входил в состав Комитета исследований в области воздушной обороны (Air Defense Research Committee), а затем стал помощником Черчилля в его бытность премьер-министром. Линдеманн и сам занимал пост министра с 1942 по 1945 год и с 1951 по 1953 год.

Бренден Брекен (1901—1958) был не менее своеобразным человеком. Родился он в Ирландии, рос в Австралии, всегда скрывал свое, судя по всему, низкое происхождение. Брекен был рыжим, и одно время ходил слух, будто бы он — внебрачный сын Черчилля. Эта нелепица немало их обоих позабавила. Брекен являлся владельцем и главным редактором «Файнэншл Ньюс» и «Файнэншл Таймс», а затем стал депутатом от партии консерваторов. Они подружились с Черчиллем в 1923 году. Брекен был неистощимым балагуром, неутомимым сплетником, неугомонным краснобаем и при всем том верным товарищем, не оставлявшим Черчилля в годы одиночества. Впоследствии Брекен работал секретарем в правительстве Черчилля с 1939 по 1941 год и занимал пост министра информации с 1941 по 1945 год. В 1952 году его пожаловали дворянством. Брекен умер от рака в возрасте пятидесяти семи лет.

* * *

Семья всегда играла важную роль в жизни Черчилля. Его союзу с Клемми не страшны были житейские бури, а вот дети были для Черчилля постоянным источником жестоких разочарований. Бесконечные трудности и конфликты, с ними связанные, омрачали его зрелые годы и старость. Тем не менее, в Черчилле были сильны семейственность и чувство рода, которое он проявлял и в отношении Мальборо, живших в Бленхейме, и в отношении Черчиллей — он был солидарен с родственниками во всем. Уинстон всегда старался поддерживать их и никогда не позволял семейным неурядицам одержать над собой верх. Он не хотел, чтобы его личная жизнь помешала его политической деятельности.

Однако приходится признать, что, несмотря на нежную отцовскую привязанность, дети Черчилля постоянно страдали от того образа жизни, который вели их родители. Ведь у их отца и матери попросту не оставалось сил, чтобы заниматься ими. К тому же родители часто отсутствовали, особенно когда их дети были еще совсем маленькими. А потому неудивительно, что, став взрослыми, дети, сами того не желая, часто вызывали недовольство родителей, огорчали их и ставили в затруднительное положение. Черчилль как-то обмолвился об этих своих трудностях, впрочем, не сказав прямо, о ком идет речь. «Сегодняшняя молодежь, — сказал он в 1930 году, — делает то, что ей нравится. Родители могут контролировать поведение своих детей лишь тогда, когда они еще находятся в утробе матери. Как только они появляются на свет божий, совладать с их норовистостью нет никакой возможности»[205].

С Клементиной Черчиллю несказанно повезло. Это была исключительная женщина, замечательная своим характером, своими высокими моральными принципами, умом, верностью суждений и здравым смыслом. Преданная мужу в любых обстоятельствах, полностью подчинившая свою жизнь карьере «Уинни», она, так же как и дети, не понаслышке знала, что значит жить под одной крышей с непредсказуемым и эгоистичным «суперменом». А ведь за внешностью великосветской дамы скрывалась хрупкая, ранимая душа. Клемми по натуре была романтичной идеалисткой, она не всегда уютно себя чувствовала в мире политики, в котором вращался ее муж, она не была в нем востребована. Особенно трудно ей приходилось в обществе сторонниковrealpolitik.

Усталость и постоянное напряжение порой давали о себе знать. В 1920 году Клемми впала в тяжелую депрессию, длившуюся не один месяц. В период между двумя войнами приступы депрессии повторялись, усугубляясь порой недружелюбным отношением Уинстона. Клемми даже несколько раз уезжала отдыхать одна. Впоследствии ее дочь Мэри Сомс, вспоминая о жизни в родительском доме, описывала свою мать как женщину «с натянутыми как струна нервами» и «неуравновешенным характером»[206]. Тем не менее всякий раз, когда муж нуждался в ее присутствии, она была рядом, впрочем, сильно не обольщаясь насчет его к себе отношения. Так, лорд Моран рассказывал, что когда в декабре 1943 года Черчилль застрял в Тунисе с воспалением легких, осложненным сердечным приступом, он, по его же словам, был очень тронут спешным приездом Клемми. На что сама Клемми с улыбкой сказала доктору: «О да! Он очень рад моему приезду, но через пять минут он и не вспомнит, что я здесь»[207].