немецкий истребитель. Рядом могильный холмик с крестом, видимо шофёра похоронил кто-то. В общем, почти всё забрали что не попорчено сыростью было, тут же недалеко у берега речки и приготовили горячие блюда, котелки были. Десять штук на всех, я ещё и в кабине одной из машин красноармейский нашёл себе, тоже готовил. А варили супы. Я ещё лепёшки пёк, мешок муки мы забрали, тесто тоже сам месил. Поэтому за остаток ночи и не успели к истребителю, пустые желудки набивали, а есть хотелось постоянно. Я вот молоко любил и запасы у меня были, но я же не мог свой уже ритуальный стакан молока выпивать при всех? Нет уж, вернёмся, там и продолжу. Пёк на хорошо отмытой пехотной лопатке. А потом ещё утром время захватил, с запасом лепёшек напёк, в один из вещмешков убирали, а так всем хватило, двое бойцов последовали моему примеру, тоже пекли лепёшки, быстро набив руку.

Мы тут же устроились на днёвку, решили вечером дальше выдвигаться, наблюдателя оставили и вскоре многие спали, сытые и довольные. А вот мне не спаслось, «Глаз» показывал интересную картину, я с высоты двух километров наблюдал за любопытным сюжетом. В шести километрах от нас хутор был, я наблюдал как из амбара выводят пятерых, лётчики явно, их принимали трое полицаев, связали в одну колонну и повели следом за телегой. Видимо к селу, оно километрах в семнадцати. Лётчики нам нужны, пригодятся, нужно освобождать. Сев, я быстро оделся, а искупался, спал в исподнем и подошёл к часовому.

- Тихо? - спросил у того.

- Тихо, - ответил боец.

Это был бортмеханик с машины Киреева.

- Оп-па, - произнёс я скорее для бойца, делая вид, что всматриваюсь в дальнюю опушку леса. До него километра два было, там как раз и хутор в лесу находился. - Никак наши?

- Это где? Ну у вас и зрение, товарищ старшина, - восхитился часовой.

- Человек десять, двое вроде лётчики, а лётчики нам нужны. Надо с капитаном посоветоваться.

Вернувшись в лагерь, наши спали в тени деревьев на берегу речки, и растолкав капитана, его фамилия была Бунтарёв, сообщил, что «видел» наших. Мол, лётчики там есть. Стоит соединится с этой группой, тем более если один самолёт угонять, то можно и два, а на том аэродроме я несколько бортов видел. Тот подумал и дал добро. Капитан дальше спать, а я в одиночестве побежал к опушке прямиком по открытому полю. Брать с собой никого не стал, пусть отдыхают. Это официальная версия. Так-то мне свидетели не нужны. Эту группу что «видел», я якобы упущу, не найду, но зато полицаев встречу на лесной дороге, и пленных, освободив их. Хорошая версия как по мне. Вон в качестве трофея лошадь и телега, будет на чём припасы вывозить, не на себе нести. Очень неплохой план, вот и выполнял его. И нужно поспешить, полицаев хочу перехватить именно на лесной дороге, а им чтобы к опушке выйти ещё полтора километра идти. Я добежал до опушки, разделся до нога, и дальше по лесу уже нёсся большой волк. Да, наконец смог перекинуться в волка, не так и давно. До этого вторая моя сущность не давалась. Видимо после перерождения восстанавливалась. Ну или ещё что. Мне-то откуда знать? Добежал быстро, это вам не на двух ногах, там в стороне снова оделся и подкравшись, тремя точными выстрелами поразил полицаев. Шансов не давал, я их своими не считаю. Дальше с пистолетом в руке, у меня табельный «ТТ», вышел на дорогу, осматриваясь. Лётчики, радостно запереглядывались, один со шпалами капитана в петлицах, спросил:

- Старшина, тоже из сбитых?

- Да, товарищ капитан.

Достав из сапога финку, быстро перерезал верёвки, дальше те с телеги забирали вещи, оружие, две винтовки «Мосина», и карабин с тел, плюс в телеге личное оружие лётчиков было, а их документы у одного из полицаев. Сами тела полицаев за ноги я утащил подальше в лес, взял под узды коня, тот беспокоился, я в курсе, они чуют мою волчью сущность, и повёл летунов к нам в лагерь, заодно выясняя кто те такие. Ну и те меня расспрашивали. Я описал как прошло спасение генерала, а те как их сбили после бомбёжки железнодорожного узла Варшавы. Как и думал, из дальней бомбардировочной, из одного экипажа. На хутор зашли еды попросить, им богатый стол накрыли, а очнулись уже в сарае, под охраной.

- Среди белорусов предатели редкость, но бывает, - сказал я.

- Да это поляки были, - вздохнул капитан.

У него фляжка была, именная, подарок комдива, на хуторе осталась, и тот всё её вспоминал. Подумали и решили на хутор завернуть, всё равно по пути. А почему нет? Тут и месть и припасов наберём. Хотя нам много не надо, я рассказал план по угону транспортных самолётов, сам капитан был в сомнении что что-то получится, но особо не возражал против него. Да и не он у нас в группе командует. Хутор мы окружили и по-пластунски сблизившись, там тишина и благодать, и врывались в помещения, наставляя стволы пистолетов, связывая местных. Девять их там было ровным счётом. Сюрпризом для меня и лётчиков стало то, что нашли девушку, в одной комнате заперта была, из наших, санинструктор, красивая. Её тут в рабынях держали, для постельных утех. Спасли. Лётчики о ней ничего не знали. Всех жителей хутора приговорили, двое из лётчиков исполнили. Желание такое имели, штыками работали. Я же доил коров, убирая надои в хранилище, всё интересное тоже, погреб проверил, там холодец настаивался. Ура, снова мне с ним повезло, целый таз был. Также в телегу припасы разные, картошку другие овощи, и выдвинулись в сторону лагеря. У нас теперь две телеги, вторую на хуторе добыли. И капитан свою фляжку вернул. Довольный. Вот так четыре часа меня не было, пока не вернулся. Будить командира группы не стали, лошадей расседлали, пастись отправили, те и воды попили, ну и сами спать. Потом, когда подъём объявят, уже познакомятся.

***

Быстро перебирая пальцами по кирпичам, подо мной пропасть метров в восемь и брусчатка, разбиться как нечего делать, а бежать надо, генерал-рогоносец бесится в квартире, обвиняя жену в изменах. А так ведь всё хорошо шло. Чую этот случай мне припомнят. Сам генерал и сделает, доказательств нет, а подозрения к делу не пришьёшь. Сам виноват, подставился. Языком я не треплю о своих похождениях, хотя о них знают, не люблю это дело.