Но есть еще кое-что, что я должна сделать.

Я обследую комнату, выискивая какую-то деталь, которая помогла бы связать Андре и Мэдлин Сноу. Не знаю, что я рассчитываю найти. «Все тайное становится явным». Эта фраза не выходит у меня из головы. Или нет. «Шила в мешке не утаишь».

Кровь.

Рядом с одной из стен я вижу бурое пятно размером с детскую ладонь. Я наклоняюсь, ощущая легкую тошноту. Пятно впиталось в доски пола, и теперь невозможно понять, насколько оно старое (или новое).

Внизу кто-то резко захлопывает дверь. Я быстро поднимаюсь. Сердце уходит в пятки. Здесь кто-то есть. И это не Ник, она не стала бы закрывать дверь. Она бы двигалась тихо и осторожно.

Есть только одно место, где я могу спрятаться: за грудой фанеры, сваленной у лестницы. Я крадусь по комнате, замирая каждый раз, когда под ногами скрипят доски пола, и бесшумно пробираюсь в узкое темное пространство между грудой стройматериалов и стеной. В моем укрытии невыносимо пахнет мышиным пометом. Я забиваюсь в самый дальний угол и затихаю, прислушиваясь, не донесется ли снизу звук шагов или дыхание.

Тишина. Я не могу расслышать ни скрипа, ни шепота, ни вздоха. Считаю до тридцати, а потом обратно до нуля, но ничего не происходит. Тогда я решаю покинуть свое укрытие. Должно быть, ветер сдвинул камень с места, и дверь закрылась.

Выбираясь из кучи фанеры, я замечаю подозрительный металлический блеск. Похоже, какая-то вещь зацепилась за один из листов. Я аккуратно высвобождаю ее пальцами.

В эту секунду весь мир перестает для меня существовать, и я не вижу ничего вокруг, кроме него.

Это серебряный браслет Мэдлин Сноу. Тот самый, в поисках которого мы так тщательно прочесывали пляж во время поисковой операции. Ее любимый браслет с шармами.

Стоя на трясущихся ногах, я изо всех сил стискиваю в руках браслет, будто иначе он может исчезнуть, провалиться сквозь землю, как и сама Мэдлин. Наконец я решаюсь вылезти наружу.

– Какого хрена?

Андре застает меня врасплох. Я не слышала, как он подошел.

Он стоит на верхней ступеньке, вцепившись в перила, лицо искажено гневом.

– Ты, – выплевывает он, а я не могу даже пошевелиться, – какого хрена ты тут забыла?

Он делает два шага ко мне, отпустив перила. И я не рассуждаю. Я просто бегу. Я бросаюсь в проход, и от неожиданности он пятится назад, освобождая мне достаточно места, чтобы протиснуться на лестницу.

«Вниз, вниз, вниз!»

Металлические ступени, словно зубы, скрипят под моим весом. Взрывы боли пронизывают колени и лодыжки.

– Эй! Стой, стой!

Я выскакиваю на пляж. Из горла рвется хрип. Я бегу вдоль берега и слышу, как Андре бросается вслед за мной.

– Послушай. Послушай. Я просто хочу поговорить.

Я теряю в камнях одну сандалию и, когда наклоняюсь, случайно выпускаю из рук браслет. На одну кошмарную секунду мне кажется, что я уже не смогу найти его, слепо шаря в мокром песке. За спиной я слышу шаги Андре и его тяжелое дыхание.

Наконец пальцы смыкаются на чем-то металлическом. Это браслет. Я вскакиваю на ноги, игнорируя боль, и бегу к шоссе, срезая путь, где это возможно. В босую ногу впиваются песчинки, но я не обращаю на это внимания.

Протискиваюсь между камнями, хватаясь за траву, чтобы удержать равновесие на скользком песке. Заросли здесь такие густые, что я практически не вижу шоссе, только вспыхивающие время от времени огоньки фар. Но я продолжаю продираться сквозь них, закрыв лицо одной рукой и чувствуя себя сказочным рыцарем, чей путь лежит через заколдованный лес.

Это не сказка.

Андре с руганью спешит следом. Но он отстает. Рискнув, я оборачиваюсь и вижу, как колышется трава в том месте, где он пытается прорваться. Наконец трава расступается передо мной, и в одно мгновение я оказываюсь на шоссе. Гладкая лента дороги блестит в лунном свете, словно масло.

Я делаю последние несколько шагов, стараясь не споткнуться о разбросанные кругом пустые банки и пакеты. Перепрыгнув отбойник, поворачиваю налево – прочь от этого пляжа, прочь от «Бимерса», я направляюсь к пустынной части побережья, где стоят только недостроенные дома, а море глубоко врезается в массивные дикие скалы. Там я могу скрыться от него в темноте. Могу спрятаться, пока он не сдастся.

Я иду по шоссе, стараясь держаться ближе к отбойнику. Мне сигналит проносящаяся мимо машина, из окон которой грохочет музыка. Где-то в отдалении слышится звук полицейской сирены. Снова кто-то ранен или убит, еще одна жизнь разрушена.

Я оборачиваюсь. Андре тоже добрался до шоссе. В темноте его лица не разглядеть.

– Господи, – кричит он, – ты что, совсем…

Но я не слышу конца этой фразы, так как мимо проносится еще одна машина.

Я снова слышу сирены, теперь далеко на юге. Вокруг почти нет зданий, только темные дома высоко на холмах и незавершенные виллы на разных этапах строительства. Я ни разу не была здесь со дня аварии, и все теперь кажется мне незнакомым. С одной стороны шоссе пляж подпирают неприступные скалы, с другой стороны стоят поросшие соснами холмы.

Бежала ли здесь Мэдлин Сноу? Поймал ли он ее и притащил ли обратно на маяк? Кричала ли она?

Я снова оборачиваюсь, но позади лишь пустынная трасса. Андре или сдался, или безнадежно отстал. Я немного замедляюсь, пытаясь отдышаться. Легкие горят. Теперь боль повсюду в моем теле. Чувствую себя деревянной куклой, которая вот-вот рассыплется на куски.

Ночь вокруг меня стала очень тихой. Если бы не сирены, все еще воющие (кажется, они приближаются?), мир был бы похож на картину маслом, завершенную, неподвижную, погрузившуюся в темноту.

Должно быть, я была права, и мы с Ник разбились где-то неподалеку. Мне кажется, что прямо сквозь меня дует ледяной ветер, но в действительности никакого ветра быть не может – кроны деревьев неподвижны. И все же по моей спине бежит холодок.

Воспоминания вспыхивают в моей голове, словно кометы в темноте.

В десяти футах от меня впереди по шоссе отбойник смят, и из него вырван кусок металла. С обеих сторон от дыры свисают потрепанные шелковые ленточки. Они тихонько развеваются, словно водоросли, потревоженные легким течением. В землю воткнут небольшой деревянный крест, а позади него участок скалы увешан записочками, клочками бумаги и ткани.

Рядом с крестом кто-то оставил несколько свежих букетов, и даже с расстояния в несколько футов я узнаю мягкую игрушку Арианы. Это ее любимый плюшевый медведь: мистер Стивенс. Она каждый год покупает ему рождественские подарки. Обычно это аксессуары: зонтик или шляпа.