она не пояснила, но ей было виднее. И мне пришлось согласиться, послушать ее, как и всегда. Мы нашли здание, где находился регистрационный кабинет. Кстати, в этом же здании по соседству оказалось и полицейское управление. Она отправила меня за анкетами и ручкой, а сама ждала в сквере на лавочке. Светило яркое теплое солнце, а мы собирались заполнить анкеты нашей будущей жизни. Первым делом нужно было вписать имя, мое имя. Она посмотрела на меня и спросила:

— Скажи, кем ты хочешь быть? Кто ты?

К тому времени она мне все рассказала. Открыла страшную тайну всей моей жизни. Но правда не помогла мне, она только усугубила смятение и страх, поселившиеся внутри.

Никто до этого не спрашивал меня, кто я и кем хочу быть. Сестра смотрела на мои худые ноги, на руки с тонкими пальцами и обгрызенными ногтями, на тело, на лицо. Нервные вдохи и выдохи рвались из груди, зубы стирали эмаль друг о друга.

Я смогла выдавить только одно:

— Хочу быть, как ты.

Она улыбнулась и мягко произнесла:

— Тогда в графе «пол» ставь: «женский».

Следом шли графы, где нужно указать имя и фамилию. Если я напишу свою, то нас сразу найдут и вернут в ад. Сестра была спокойна, словно она знала ответ.

— Я давно придумала тебе имя. — И шепнула мне его на ухо. — Мне кажется, это имя тебе подходит намного больше, чем Александра.

Мне оно понравилось, и улыбка расцвела на губах. Мое настоящее имя было мне ненавистно, ведь я не Александр.

— Так, а фамилию предлагаю взять ту, которая характеризовала бы тебя, как тебе идея? — спросила она.

Губы еще сильнее растянулись в улыбке. Мне казалось, что в ушах звучит тихий ритм моего нового «я».

— Как бы ты себя охарактеризовала? — спросила она, сделав ударение на окончании «а». Я задумалась, сморщила лоб, закусила губу. Она только хихикнула.

— А я вот знаю.

— И как же? — пораженно спросила я.

Она всегда все знала, всегда.

— Ты сильная, твердая, непробиваемая. Давай свою анкету.

Она взяла лист и вписала мое новое имя и фамилию. В те минуты и родилась новая я. Когда моя анкета была заполнена, я взяла второй чистый бланк и протянула его сестре.

Но она сказала, что лучше, если мы подадим наши заявления в разные дни, ну чтобы было достовернее. Я кивнула, встала с лавочки и протянула ей руку, чтобы вместе войти в здание. Она помотала головой.

— Лучше по одному, — сказала она мне тогда.

Не лучшее ее предложение, скажу я тебе. Я взяла справку и направилась в здание, она осталась с сумкой в сквере.

Не буду долго рассказывать, что было, но, конечно, мне не поверили, а моя справка оказалось просто распечатанной бумажкой с нарисованной в фотошопе печатью пожарной инспекции. Задумка была стоящая, только вот исполнение хромало, да и на вид мне никак нельзя было дать восемнадцать. Маленькое, бледное, измученное существо, такой ходячий скелет. В те дни на вид мне и пятнадцати не дали бы, максимум лет двенадцать.

Женщина, которая принимала анкеты, внимательно прочитала мою, оглядела меня и проводила в небольшую комнату «ожидания». Там стояли несколько столов и по два стула у каждого. Больше в комнате ничего не было. Я села за дальний стол и стала ждать. Странно было, что в этой комнате я оказалась единственной ожидающей, но кто знал их правила.

«Может, они меня просто испугались, — подумала я, — вот и изолировали от других».

Люди часто меня обходили стороной на улице, а в школе я всегда сидела одна за самой дальней партой. Да и в библиотеке рядом со мной в основном никто не садился. Поэтому поначалу мне это странным совершенно не показалось. Но я все ждала и ждала, а время тянулось, как жвачка на горячем асфальте, которая приклеилась к подошве сланцев. В какой-то момент я решила проведать сестру, подошла к двери, но она оказалась заперта, и я вернулась за стол и положила на него голову. Стало ясно, что меня поймали. Слава Святой Марии, что я пошла одна. Я надеялась, что сестра, прождав столько времени, поняла, что что-то неладно, и убежала. Тем более на всякий случай я сказала ей адрес Крупа, и мы договорились, что, если что-то пойдет не по плану, мы встречаемся у него.

«Надеюсь, она уже там, ест пиццу и пьет домашний лимонад», — подумала я и с облегчением выдохнула.

Спустя еще какое-то время дверь отворилась, и в комнату зашла крупная женщина в больших круглых очках, с темными коротко подстриженными волосами, а за ней — молодой парень в форме полицейского и еще какой-то мужчина в светло-сером костюме и белой рубашке. Я вжалась в стул и смотрела на дверь. Наверное, они уже нашли родителей, те приехали сюда, и сейчас отец ворвется в комнату и мне очень сильно влетит. Я уже видела, как он за шкирку выволакивает меня из кабинета и тащит на улицу, а там…

Что я только не представила себе за эти несколько секунд. Но мужчина в костюме закрыл за собой дверь, и я выдохнула застрявший в горле воздух. Они втроем разместились за моим столом, прямо напротив меня. Нас разделяло только это небольшое светлое полотно.

— Здравствуй, милая, — доброжелательно произнесла женщина в очках.

— Здравствуйте, — сказала я еле слышно.

— Меня зовут Маргарет, и я из отдела опеки, это рядовой Эрик, — показала она на молодого парня в форме, — и мистер Норман, начальник здешнего отделения регистрации.

Я кивнула.

— Мы получили твое заявление и хотели бы задать тебе несколько вопросов.

Я снова кивнула.

— Скажи, как тебя зовут?

Я неуверенно произнесла новое имя.

«Они точно уже знают мое настоящее имя», — думала я про себя.

— Приятно познакомиться.

— А сколько тебе лет?

Мои пальцы карябали край стола, глаза бдительно следили за ними. Я выдавила из себя «восемнадцать» и оторвала глаза от своих пальцев.

Женщина в очках мягко качала головой и поджимала пухлые губы. Она мне не верила, и меня это очень сильно расстроило.

— Мне кажется, тебе еще нет восемнадцати. Может, ты просто хочешь поскорее стать взрослой? Или у тебя есть другие документы, подтверждающие твой возраст?

Я покачала головой.

— Хорошо, а кто-нибудь сможет подтвердить твой возраст? Родители?

Я снова покачала головой. Не могла же я выдать сестру.

— А где твои родители, детка? — спросила она осторожно.

Я расслабилась, — они их не нашли. В этот момент я поблагодарила всех святых, что у нас дома не было телефона.

— У меня нет родителей, — сказал