— Вот только не знаю, любит ли меня твоя мама, – обращается снова к сыну.

— Конечно, любит, да, мам? – Андрей смотрит на меня, а я вовсе теряю дар речи.

В горле пересохло, силы испарились. Разлепив губы, глядя на свои руки, произношу:

— Да, сынок.

— Ну вот и решили этот вопрос, – подытоживает Демьян, я поднимаю на него смущенный взгляд. – А то я боялся, твоя мама уже перестала мне верить.

— Почему? – спрашивает Андрей, я делаю большие глаза.

— Неважно, – Демьян улыбается. – Главное, что мы все любим друг друга, так?

Андрей кивает.

— Значит, мы едем на море? – спрашивает уже у меня, словно все еще не веря.

Теперь они ждут моего ответа. Я молча киваю.

— Ура! – Андрей слезает на пол и прыгает, подняв кверху руки. – Ура! Ура! Я пошел вещи собирать.

Прыскаю, прикрыв лицо рукой, а сын убегает в свою комнату. Как только мы остаемся вдвоем, мне снова становится неловко. Смотрим друг на друга несколько секунд, потом Демьян спрашивает:

— Теперь ты мне веришь?

Киваю, он подсаживается вплотную.

— Насть, я черт его знает, как это все случилось между нами. Но я хочу попробовать. На самом деле. И плевать мне на все эти политики и рейтинги. Нужно будет потерпеть, ничего не поделаешь. Мы сами раздули этот интерес, со временем он утихнет, и все будет хорошо.

— А твоя мама? – не удержавшись, спрашиваю его, Демьян хмурится. – Она ведь никогда не согласится...

— Я улажу этот вопрос. В конце концов, я большой мальчик, Насть, имею право жить с тем, кем хочу.

Снова киваю, а он берет мое лицо в свои руки и целует, нежно, ласково, я прижимаюсь к нему, и в этот момент мне так хорошо, что ничего не страшно. Я готова, готова попробовать.

Демьян

— Мам, смотри, – Андрей с разбегу несется к краю бассейна и прыгает в него с громким всплеском под испуганный Настин вскрик.

Через мгновенье вижу ее саму, стоящую у края с прижатой к сердцу рукой. Конечно, в бассейне был я и сына поймал, но роли это уже не играет, потому что Настя грозится рухнуть в обморок.

Садится на край, опуская ноги с бортика.

— Никогда больше так не делай, никогда, никогда, никогда, – я даже не пойму толком, кому из нас она это говорит. Наверное, обоим. Взяв детские нарукавники, скидывает их в воду. – Надеть немедленно.

— Так точно, капитан, – смеюсь, надевая Андрею нарукавники.

— Папа сказал, будет смешно, – сын смотрит на Настю виновато.

Она только качает головой, но ругаться перестает. Я знаю, причина в том, как меня называет Андрей. Впервые он сказал мне папа месяца четыре назад. Мы не торопили его, мягко донесли информацию о том, что я и есть его отец, просто так сложилось, что долгое время мы с мамой не могли видеться. Короче, всякую чушь наплели. Но суть он понял, а когда стал готов, сам назвал меня папой.

Сначала мне было дико странно слышать такое обращение, хотя сам я быстро привык к тому, что у меня теперь есть сын. Окружающие по большей части тоже, вся эта история с фиктивным браком приняла на себя большую часть удивлений и возмущений, так что когда мы сошлись с Настей окончательно, страсти уже поутихли. Темыч только постоянно посмеивается надо мной, говоря, что более сериальной истории он в жизни не встречал. Да уж сериал... Даже похлеще.

Но честно сказать, мне плевать. Потому что если бы не вся эта предвыборная кампания, я бы мог вообще с Настей не повстречаться, не узнать, какая она замечательная, отзывчивая, искренняя, добрая. Не узнать, что у меня есть такой офигенный сын, не по годам смышленый, и добрый, как его мама. Не стать счастливым, потому что, положа руку на сердце, никогда я не был таким счастливым, как за прошедший год, что мы вместе. Не скажу, что год был наполнен только радостью, бывали и свои косяки и проблемы, но так ведь у всех. Идеальных семей не бывает.

Темыч надо мной все подтрунивает, но по-доброму, даже, кажется, завидует немного. Хотя он и семья – это вещи для меня несовместимые. Когда-то я, правда, и о себе так думал. А вот теперь смотрю на Настю с Андреем и не понимаю, как жил без них вообще.

Тяжелее всего было с матерью. До сих пор тяжело, хотя сейчас она вроде как смирилась с положением дел. Поначалу-то даже верить не хотела, что Андрей и правда мой сын и что я решил всерьез связать себя отношениями с простой провинциальной девушкой. Мне маму жаль, ведь она вырастила нас с братом не самыми плохими людьми, все хорошее, что есть в нас, мы получили от нее. От той нее, которая была бедной и отказывалась от лишнего куска хлеба, чтобы накормить двух орущих близнецов. К сожалению, мама оказалась их тех, кого деньги портят. Но когда-нибудь, уверен, и она смягчится, поверит в то, что у нас с Настей все по-настоящему, увидит, как я счастлив. А пока... Пока есть так, как есть.

К тому же и братцу особенно нечем ее порадовать, королевскую особу он не охмурил в своей столице, а, кажется, втюхался по уши в какую-то деревенскую девчонку.

— Демьян, – Настя смотрит с напускной строгостью, которая ей никогда не удается. – Разве я не говорила, что это не смешно?

— Не припомню, – мотаю головой, она только глаза закатывает.

— В своей думе ты так же фальшиво строишь непонимающего? – язвит в ответ, я смеюсь.

Да, в думу я все же попал, хотя в какой-то момент морально махнул на это дело рукой. Но Соломонов, будь он неладен, возник, как черт из табакерки, и стал убеждать, что я должен попробовать, и все в таком духе. Ну я и попробовал. Сижу вот теперь несколько дней в неделю как умный и большой начальник, дела всякие решаю.

А проект у москвичей мы все-таки отжали, отделавшись малой кровью, так сказать. Мое новое место помогло, но отжали, кстати, вполне честными методами. Как говорится, в любом бизнесе, если постараться, можно найти ошибки. Так что Соломонов теперь заведует объектом, а я получаю свою долю.

Тяну Настю за ноги в воду, она охает, хватаясь за мои плечи, удерживается.

— Ты нормальный? – шлепает меня, я улыбаюсь.

— Рядом с тобой нет, – шепчу в губы, чувствуя, как ее дыхание тут же сбивается. Прижимаю сильнее, а Настя шепчет, закрывая глаза:

— Демьян, прекрати, мы же в общественном месте.

— Имею право хотеть тебя в любом месте, – шепчу ей в ответ.

— Сумасшедший, – она улыбается, целуя меня, но тут подплывает Андрей, хватается за нас, разрывая объятья.

— Может, еще покидаешь, пап? – спрашивает меня.

Подхватив его, кружу и аккуратно бросаю в воду рядом с собой. Он весело смеется, бултыхаясь.

— Твоя очередь, – поворачиваюсь к Насте, она пытается сбежать с криком: